Или Янг остался жив, потому что полинезийцы и не думали его убивать? Никаких точных данных об этом не сохранилось. Нам еще предстоит разобраться во всем этом, а пока проследим за последними актами питкэрнской трагедии.
Проходит пара-тройка часов томительного ожидания, и Смит, проголодавшись, решается выйти на разведку. Он чуть ли не ползком пробирается к своим запасам ямса, и тут его обнаруживают полинезийцы.
Раздается выстрел, и пуля пробивает Смиту правое плечо и по касанию легко ранит его в горло. Смит падает. «Охотники на свиней» тут же набрасываются на него из засады и начинают избивать прикладами мушкетов. Лежа на земле, раненый Алек защищается как раненый лев. Ему ломают два пальца на руке.
Несмотря на боль и раны, Смиту каким-то образом удается вырваться, и он опрометью бежит. Но его настигают и валят с ног.
Перед ним с заряженным мушкетом стоит Титахити. Тот самый Титахити, у которого Смит увел жену, Тинафанаеа. И который, естественно, ненавидел Смита больше всех остальных. Легенда Питкэрна гласит, что тубуаец вставил дуло своего оружия в рот Алеку и без промедления нажал на спусковой крючок.
Но произошла осечка.
Мушкет с «Баунти», до этого момента сегодня стрелявший без сбоев, просто щелкнул, обдав лицо Смита порохом и не выпустив пулю.
Алек Смит, будучи на волосок от смерти, остается жив.
Титахити, весь в крови англичан и обуреваемый местью, перезаряжает мушкет и стреляет еще раз.
Опять осечка!
Смит вскакивает на ноги и убегает.
А вот дальше происходит нечто весьма и весьма неожиданное. Полинезийцы внезапно, ни с того ни с сего, меняют гнев на милость. Вместо того, чтобы настичь раненого ослабленного Алека и добить его, они вдруг опускают руки и вполне дружелюбно кричат, что не причинят ему никакого вреда.
Это было очень похоже на уловку. Белые хорошо знали полинезийское коварство. Так, с фальшивыми улыбками на лицах два с половиной года назад Манарии и Теимуа подло убили Оху. И сейчас, после всего, что произошло на острове в этот день, от них можно было ожидать того же самого.
И вот тут Смит совершает поступок, который как-то не вяжется с его отчаянным характером. Он сдается.
Уж кто-кто, а молодой и сильный моряк, каким был Алек, дрался бы за свою жизнь до последней капли крови. Представить, что он позволил бы четверым полинезийцам взять себя живым – невозможно.