когда фонарь – в другую сторону дороги…
и, если гроб придётся пронести,
то не увидишь, даже, куда ноги
поставить следом… чтобы пронести
последний долг или последний камень —
в какую ночь, что некого спросить
и показать – куда-то там – руками…
в какую сторону… и что там впереди.
Фонарь не освещает, даже, трети
ночной дороги… в медленном пути
так просто проходящих не заметить…
не распознать знакомое лицо,
не стать свидетелем рождения и смерти,
так как число неспящих подлецов
соотносимо с цифрами в конверте,
то есть – с потерями, что носит почтальон…
в кармане, в сумке – не его заслуга
в перемещении известий… знал бы он! —
чем всё кончается… Фонарь дрожит с испуга…
и продлевает длинные часы
безвременья в ночное время суток…
Никто не знает – точно – как и мы —
во что обходятся такие вот минуты.
3
В понедельник, на следующий день после Пасхи —
жизнь продолжается – как будто – ни в чём ни бывало…
почти что шёпотом – без всхлипываний и огласки…
молча – как будто – под каменным одеялом…
После Пасхи – слова, как яйца, как пирожки – навынос —
Христос Воскресе! свидетельства очевидцев,
как будто – действительно – ничего не случилось…
и в честь праздника готовы простить убийцу…
в понедельник… участники ищут своей награды —
кто что высмотрел для себя – ещё накануне —
кажется мелочь, но, будто бы дети, рады —
прянику – в виде голубя – Гули-гули…
После, когда дождём омыты уже ступени
и проходящие друг другу в глаза не смотрят —
какая-то женщина отряхивает колени,
простояв всю ночь – с тем самым местом – возле…
В понедельник, когда в другой части города
кто-то – опять – воскликнет – Христос Воскресе! —
она одна обернётся, но очень коротко…
и поспешит отправиться восвояси.