– Как педагог и учёный не могу похвалить вашу всеядность, – заметил он, – Копать следует вглубь, а не вширь. Но как бывший студент, сохранивший некий авантюризм и к старости, – скорее её приветствую. Хотя в молодости, будучи от природы последователен, старался сосредоточиться всегда на одном: одной области знаний, одной работе, одной службе. А сейчас… Глядя на ритм и темп современной жизни, думаю, что преуспевать в ней будут как раз эклектики. Слишком мало времени, чтобы углубляться в вещи, и слишком много этих вещей, чтобы всерьёз остановиться на одной…
– Преуспевать? Вы говорите об успехе? Но ведь успех – это внешняя оценка того, что мы делаем, правда? Вам так важна внешняя оценка? Мне всегда представлялось, что люди в возрасте, – не хочу вас обидеть, но вы ведь человек в возрасте, не так ли? – начинают больше внимания уделять не внешней стороне собственной деятельности, и не её успешности, а внутреннему ее содержанию… Тому смыслу, который они сами вкладывают в эту деятельность. Что вы об этом думаете?
Он помолчал.
– Знаете, я не думаю, что это вопрос возраста, – произнёс он задумчиво, – Скорее, характера и темперамента. Ваш вопрос заставил меня задуматься: а когда в своей жизни я сам мечтал об успехе? Ну, вот в том смысле, чтобы его непременно достичь?
Представьте: есть я, и есть то дело, которым я занят, и есть некий успех, показатели успешности, которые находятся где-то вовне меня, впереди меня на временной линии, и куда я должен попасть… И вот я ставлю себе цель, определяю план и стратегию, и двигаюсь к этому успеху?
Нет, вряд ли я думал об успехе. Скорее само дело, которым я был занят, и являлось уже целью. Похоже, я считал себя успешным, уже просто занимаясь чем-либо: преподаванием, литературой…
– Вы пишете?
Он помедлил с ответом; ритм разговора сбился, разлетелась в клочья тишина, и грохот встречного состава ударил в полуоткрытое окно. Мой собеседник заметно вздрогнул, как это обычно и бывает в таких случаях, и, кажется, потерял нить. Встречный поезд пронесся, оставив за стеклом звенящую тишину, – а он так и сидел, в профиль ко мне, вполоборота к окну, чуть нахмурив брови и поджав губы. Я искоса посмотрел на стекло и увидел в тусклое отражение его лица; казалось, он был мыслями очень далеко. Я чуть кашлянул.
– Пишете? – переспросил я, – Прозу? На исторические темы? Ничего, что я любопытствую?