Траектория полета бабочки (сборник) - страница 4

Шрифт
Интервал
На синих крыльях изгнанную ночь.
И ты восходишь с ложа пышных трав,
Грядущий день улыбкою признав.

Осенний полет

Воздушный змей летел, ныряя,
И осень плавилась в лесу,
Как будто песню предваряя,
Что я давно в себе несу.
Грустила как всегда природа,
Но ветер нес настрой другой,
Переменяя время года,
Отвергнув скуку и покой.
И так же я, пройдя сквозь годы
И отрицая немоту,
Желанным воздухом свободы
Наполнил новую мечту.
Пройдя сквозь взлеты и паденья
На золотую мишуру,
С влюбленностью и вдохновеньем
Играл в смертельную игру.
Я выжил, я увидел небо.
К земле привязанный листок
Единственной краюхой хлеба
И тем, кому названье – Бог,
И тем обугленным кострищем
На фоне выцветших полей,
Где одичавший ветер свищет
Над скромной Родиной моей.

«По лестницам безумных городов…»

По лестницам безумных городов,
Невидимые в вывертах метели,
Скользят мои прошедшие апрели,
Как в кипени невиданных садов.
До самого весеннего тепла
Терпеть? О, Боже мой, какая скука!
В стволах деревьев кровь вскипает глухо,
Ломая заскорузлые тела.
Мне стало жаль горящих изнутри
Домов и тех, пылающих от жажды.
Их скорбный пепел пролетит однажды
Над Эйфелевой башней «Бон Пари».
Над Пушкинской, в бензиновом дыму,
И вовсе пропадет под каблуками.
И лишь ребенок вдруг прижмется к маме
От грусти, не понятной никому.

«Блаженный молвил…»

Блаженный молвил: «Вы – со мной.
И потому не пропадете».
И удалился в мир иной.
Взревели звери за спиной
И трубы на высокой ноте.
«Чудное время настаeт», –
Шепнул сосед, лицо скрывая.
И вышла женщина вперeд –
Красивая, полунагая.
И, волосами срам прикрыв,
Рыдала, преклонив колени.
Был гром, и ветра злой порыв
Ломал тела сухих растений.
И будто не произошло
Ни чуда, ни иного знака.
И солнце медленно зашло,
И где-то лаяла собака.
Шла стража, по камням звеня,
Как будто изгнанная тьмою.
И кто-то, тайный для меня,
Сказал: «Утешься, Бог с тобою».

«Дымящийся окурок сигареты…»

Дымящийся окурок сигареты,
Бокал вина, ожесточенный дух…
Наверно, так врываются поэты
В слова, когда за полночь больше двух?
Что бесконечно спать? Что будет сниться?
Подвалы, горы мрака, миражи?
Или чужие мраморные лица,
Давно закостеневшие во лжи?
Их не разбить, они уже в осколках,
Себя в ночи укравшие для дня.
Их, не смолкая, вырывает колокол
Играть чужие роли для меня.
А я и так уже лечу над безднами,
Срывая пену желтых фонарей,
Молясь за них, за сирых и растерзанных,
Следующая страница