Комната была найдена неожиданно. В подвале одного дома на Сретенке был ход в сторону бульвара. Ход кончался тупиком, но на полу было какое-то невразумительное отверстие. Мы сбросили пару кирпичей и пролезли. Там открылась комната, а за ней еще одна. Эта имела железную дверь, которую можно было, хоть и с трудом но двигать туда-сюда.
Комната за дверью была вместительной. В стенах чернели ниши.
«Пусто!» – с разочарованием воскликнул Генка.
«Все уже украли до нас, – заметил Витька. – Идем дальше».
Я успел хорошо рассмотреть это место. Оно имело три важных узла: дверь, лаз в полу и сам вход в коридор. На дверь можно было повесить амбарный замок, а лаз завалить пустыми ящиками, которые валялись тут же. Это на то время, пока я буду создавать коллекцию. В дальнейшем, когда коллекция будет создана, я поступлю таким образом. Лаз в полу заложу теми же кирпичами, которыми он и был поначалу заложен. Саму дверь, которая располагалась в значительном углублении, замурую цементом. То же самое сделаю и в самом подвале дома, с входом в этот коридор. Таким образом, получится тройная защита. Вряд ли кому-нибудь придет в голову точно такая же последовательность действий.
Я много думал: что это за помещения и кем они были созданы? Дом на Сретенке очень старый. Наверное, его хозяин когда-то оборудовал себе тайник в этой комнате, но после революции увез свои ценности.
Даже если за 50 лет этот дом перестроят или сломают, то все равно останется подвал, а уж подземный коридор – точно. Коридор замкнут, никаких проходов из подземелий Москвы сюда нет.
Найдя это место, я охладел к «кладоискательству». Генка и Витька – тоже, но по другой причине: им просто надоело, хотя кое-какие «клады» мы все же разыскали в этих подземных путешествиях. Кожаную шкатулку с «катями». Несколько мелочей: старинных петель и замочков, которые моих друзей не интересовали, но я их рассовал по карманам, отлично понимая их будущую ценность. Еще я подобрал тройной бронзовый канделябр, очень старый. Витька настоял отнести шкатулку и канделябр тому же дяде Сене. Канделябр нашел лично я и отвоевал его: сказал, что буду ставить свечи, потому что свет часто гаснет. Царские сторублевки дядя Сеня купил по копейке за каждую «катю».
Квант отвлекся от тетради. «Тройной бронзовый канделябр» он уже подержал в руках, пытаясь царапнуть: предмет начала девятнадцатого века стоял возле двери, рядом с керосинкой тридцатых, современной для мальчика, автора дневника. «Кати» сейчас стоят на антикварном рынке до 500 рублей за штуку, не считая банкнот некоторых особых годов выпуска, которые ценятся на порядок больше.