Со вчерашнего дня в подвале ничего, конечно же, не изменилось. Квант добрался до комнаты, установил стационарный фонарь и расчехлил перфоратор. Стена стала сыпаться с первых же ударов четырнадцатимиллиметрового жала. Обшивка ржавой железной двери показалась уже через минуту. Квант переместил инструмент в то место, где предположительно находился замок, и вскоре из-под жала брызнули искры.
Обычный амбарный замок из обихода первой трети двадцатого века. Варварски вцементированный вместе с дверью… Тут большой кусок маскировочной плиты обвалился, ударив Кванта по ногам. Трещина пошла наискось к левому верхнему углу, Квант наподдал перфоратором туда. Обвалился весь угол. Дверь была расчищена на удивление быстро.
К счастью, замок не был заперт, а просто накинут на скобу, а то пришлось бы возвращаться домой за болгаркой. Дверь поддалась, хоть и с трудом. Судя по затхлости воздуха, это помещение не имело никакого развития. Комната почти квадратная, метров шесть на шесть. Сводчатый потолок, очень старая кладка.
Квант осмотрел комнату. От пола и до потолка по всем четырем стенам высились этажерки из стульев и табуреток. Квант сразу прошел в ту область, которая была обозначена на схеме как вероятное место нахождения предмета. Повертел головой, шаря фонарем в углу. Предмет отыскался довольно быстро. Он стоял на табуретке в углу, словно музейный экспонат на подиуме. Рядом возвышались старинные часы с гирями. Квант хорошо представлял, сколько могут стоить такие часы. Он шумно вздохнул и огляделся, двигая фонарем. Вещи, которые выхватывал луч, поражали. Это был добротный, очень хорошо сохранившийся антиквариат. Между прочим, и чайников здесь хватало: китайский, русский фарфор девятнадцатого века, советский двадцатого… Были и металлические чайники для кипячения.
Квант снова сосредоточил свет на целевом предмете. Бережно взял его в руки, приподнял и с удивлением снова поставил на табуретку. Предмет был слишком тяжелым для своего объема. Золото, вот оно что… Даже если и золото – не переплавлять же эту штуку собрался старик?
Мелькнула шальная мысль послать старика подальше. Впрочем, всего лишь мелькнула, именно шальная. Будь Квант таким, он бы давно стал миллионером и жил «на Канарах». Впрочем, жить ему хотелось только в России и исключительно в Москве. И миллионером быть он также не желал.