— Не думаю, что его поймают. Умный, зараза! — с восторгом проговорил Дима, наблюдая, как наполняется очередной стаканчик. — Честное слово, явись он к нам, я б его на работу взял! Прикинь, он Сержанту на лбу… фигу нарисовал!
— И тот обиделся? — хмыкнул Гор.
— А ты бы не обиделся? Парень три ночи этого вампира по злачным местам выслеживал. А проснулся, на лбу непотребство!
— Фига ж вроде не непотребство? — ухмыльнулся Гор, массируя уставшие глаза. — Какого вы вообще его ловите? Что он, маньяк какой?
— Фига может и не непотребство, а на лбу оно. Нет, не маньяк. Да и вообще, его только для дачи показаний вызвали. Он был в том же месте, где потом пятерых обескровленных нашли.
— Так может это не он?
— Скорее всего, не он. Но раз на вызов не явился, мы обязаны отреагировать. По-хорошему, надо оперативникам из «УпДП» сообщить, но оно ни нам, ни вампиру не упало.
— Так пусть наши объявы по всему Витебску развесят, может, и явится, — зло пробурчал Гор. Ехать три часа после своих подвигов совершенно не хотелось.
— Идея, конечно, хороша, — хохотнул Дима, возвращаясь на место. — Только тебе с неё ни холодно ни жарко. Твоя задача — не вампир, а темнище.
— М-м, — на этот раз стон был дольше и болезненнее.
— Ну извини, — пожал плечами Дима, хотя в голосе его и слышалось явное сочувствие. — Нет у меня больше групп, а одиночки, кроме тебя, с ним не справятся.
— А местные?
— А местные из города убрались все, — хмуро проговорил Дима, — в лесах рядом несколько разрывов было. Проклятье, Гор, я же говорю, у нас аврал.
— Ты ж сам сказал, в Витебске три группы. Так пусть от вампира твоего отвлекутся и на темнище вместе идут!
— Гор Лешич, — устало, но с пониманием выдохнул Дима. — Там Леха рыжий, Весло и Сержант со своими новобранцами. Ну куда я их на темнище суну.
Гор лишь рукой махнул, и так все понимал. Охотники, в основном были молодыми — сказывалась особенность работы. Тем, кто прослужил в одиночку два года, выдавали своих воспитанников. Те, пройдя год стажировки, получали право охотиться в одиночку. Как следствие, умелые вели свои группы, одиночки мерли по десятке за месяц, а те, кто выживал, вели свои группы. И так по кругу. В Минском филиале только Гор и еще трое считались стариками — каждый служил не меньше десяти лет. Двое вели группы, Гор воспользовался «правом пенсионера» и отказался. Надоело хоронить тех, к кому за год учебки привязался похлеще, чем к жене. Хоть Гор и не имел последней, но примерно представлял, как к ней нужно относиться.