Тяжесть, разросшаяся в груди, ухается в живот, утяжеляя, разливаясь по мышцам свинцом.
Даша спускает ноги на пол и, широко шагая, идет в спальню, которую раньше занимала Майя. После того, как сестра сбежала, девушка превратила ее в гардеробную.
Даша усаживается на стул перед зеркалом, смотрит в свое отражение.
– Ну и что из этого, что я пойду туда? – смотрит себе в глаза. – Никто же и не узнает, что это я?
Даша стягивает с подставки парик с длинными белокурыми локонами, надевает его поверх своих волос, которые короче и темнее, оценивающе смотрит на себя.
– Ну, ведь не похожа?! – улыбается, но спустя миг улыбка сползает с лица, когда девушка, приглядевшись, видит в своем отражение образ Майи. – Черт! Ненавижу! Все из-за тебя! Из-за тебя! – срывается голос на истерический крик, и Даша, срывая с головы парик, запускает его в зеркало. – Если бы не ты, Майя, – рычит осипшим голосом, глядя себе в глаза, – все бы сложилось совершенно по-другому. А сейчас…
Рыдание сотрясают плечи девушки, сейчас ей хочется только одного – оказаться в руках Максима. И пусть он по ночам, когда засыпает, называет ее Майей, пусть. Ей все равно, главное, что он с ней, и бывшую любовь он все равно рано или поздно забудет.
Хотя, о чем это она. В порыве истерики совсем забыла о Степане. Даша вообще придется на какое-то время прекратить общаться с Максимом. Иначе… Если босс узнает, то уж ей-то тогда точно не сдобровать. Степан – человек своего слова. И Даша уже не раз убеждалась в этом, как в хорошем смысле этого выражения, так и в плохом.
Девушка обнимает голову ладонями. Тихонько начинает выть. Ей кажется, что все свалившиеся на ее голову испытания ей не по плечу. И если бы она семь лет назад знала, каков будет исход, не стала бы подставлять Майю. И Степану ее тайну не выдала. Возможно, тогда бы и отец сейчас был бы жив, и по квартире бегал племянник, а так… И сама Даша не утонула во всех “грехах” еще глубже, погрязая так плотно, что уже выбраться из этой “системы” нет возможности.
Даша закрывает глаза. Прячет лицо в ладонях. Утыкается в стол. Сердце с каждым вдохом становится спокойнее, мысли проясняются. Истерика сходит на нет, сдавая позиции под натиском выползающей из тени хладнокровной стервы, так бывало всегда. После кратковременной истерики, когда девушку посещают муки совести, она неизменно становится хладнокровной сукой, которую, кроме ее собственных проблем, ничего больше не беспокоит.