Про золотую рыбку (сборник) - страница 17

Перед тем как уйти окончательно, я всё же, несмотря на мощный стресс, пережитый мной за последний час, не закрыл полностью дверь, оставив зазор, не удержавшись, чтобы досмотреть порно-реалити-шоу – вторая серия: «Секс на небольшом заводе». Как я и предполагал, ждать развязки «служебного романа» пришлось недолго: патрон после двух минут, – я специально засёк на часах, – поступательных движений в сердцевину женского конгломерата задёргался в судорожных конвульсиях, будто я приложил электрошокер к его жирной заднице, захрипел, как канадский гризель[19] на именинах, и навалился на секретаршу грузным телом. Туфля опять болталась у неё на одном носке и, когда шеф пришёл к финишу, всё-таки соскочила с ноги и с глухим звуком упала на линолеум. Я подумал, что сейчас не тот момент, чтобы водрузить её на место, и закрыл за собой дверь.

В то же время вместе с ударом дамского предмета обуви о пол внутри у меня что-то лопнуло, словно проткнулся фурункул, зудевший и не дававший мне покоя до этого момента, и из него потёк гной чёрных эмоций, толкающий меня на негативные поступки и действия в высшей степени. Особенно по отношению к тем амплоидам, которых я терпеть не мог. А таких на заводе было немало. (Считай, вся администрация.) Я понял, что назрел момент для «выяснения отношений», и вспомнил, что собирался поговорить с начальником цеха. И решил, когда вышел из приёмной директора и достал электрошокер из кармана – попробовал его в действии, – что настало время сказать этому надувале всё, что я думаю об их лавочке и конкретно о нём, и уже точно знал, что будить слесаря таким зверским способом не буду.

Но, как говорится, на ловца и медведь в кукурузе; когда я проходил мимо кабинета начальника, приоткрылась дверь, и он высунулся из неё сам.

– Это ты, – сказал он, словно нарочно ждал моего появления, бросив мимолётный взгляд на предмет в моей руке, но я успел спрятать в карман защитника припозднившихся дам в тёмное время суток на улице, когда их хочет изнасиловать маньяк, а они стесняются спросить о том, чтобы культурно присунул, не лапая грязными руками за грудь, – зайди ко мне на минуту.

Кабинет начальника цеха сильно отличался от кабинета директора. Во-первых, у него не было такой потрясающей секретарши. Во-вторых, его кабинет сильно смахивал на помещение для производственного хлама, выбросить который у его хозяина не поднималась рука, было жалко, как у пожилой жадной бабы, копящей в шкафу нечистое, затхлое, давно вышедшее из моды тряпьё, которое даже моли есть западло, с запахом старости и надвигающейся смерти. Развешанные по стенам мотки проводов со стёршейся обмоткой, тяжеленные ржавые сломанные моторы в чугунных корпусах, килограммов по двести каждый, выложенные рядком вдоль стены. Я насчитал шесть штук – этих уже бесполезных для эксплуатации металлических чушек. Другие разнообразные железяки и детали от сломанных агрегатов и машин были хаотично разбросаны по всему кабинету. Стол завален бумагами, многие со следами пятен от смазки, и канцелярскими принадлежностями. Посреди стола прибор – что-то среднее между манометром и вечным двигателем. Естественно, в нерабочем состоянии. Ещё когда я устраивался и попал в первый раз сюда, вид кабинета вызвал во мне отталкивающее чувство. Но я не прислушался к своему внутреннему голосу и не ушёл сразу. Не зря, значит, про начцеха говорили, что он тащит в свой кабинет, кладовку и помещение номер семь, находящееся в дальнем углу цеха, всякую дрянь, какую найдёт на территории завода и даже вне его пределов. Плюшкин постсоветского расклада. Наши слесаря и то не волокли в теплопункт то, что не нужно и что было абсолютным хламом. (Не считая металла, который можно сдать и пропить. Этим занятием все пьющие на заводе работяги увлекались в той или иной степени, непонятно только, как выносили с предприятия.) И в подтверждение сплетён я заметил на вешалке, стоящей слева от двери, в углу, грязную зелёную куртку на синтепоне, которую я уже где-то видел. Я вспомнил, где, вернее, на ком, – на электрике Потапе, – он в ней работал. Куртка была такая грязная, рваная на локтях, что, если бы не зелёный цвет, местами пробивающийся сквозь маслянистую грязь, я бы её и не узнал. Потапа три дня назад убило током, когда он полез в трансформаторную будку в этой куртке, – приказал начальник, – для выполнения каких-то профилактических работ. Сменщик потом рассказал, как всё произошло. Потапа ударило током полторы тысячи вольт, так сильно, что будка затряслась и осветилась белым светом; повалил густой чёрный дым, как если бы горела нефть, и в двух цехах погас свет. Электрика не без усилий отодрали от рубильника и с трудом смогли опознать, – так Потап сильно обгорел. И потом, когда приехал его брат, чтобы забрать брата, он никак не мог поверить, что это – Потап. Только и смог узнать его по куртке, ему её подарила бабушка лет пять назад, на день рождения. Куртка, кстати, особо не пострадала. Так, слегка на рукавах синтепон обуглился. Такие случаи ЧП на производстве и нередко с летальным исходом имели место быть на кирпичном заводе и стали неотъемлемой частью заводского быта, к какой все привыкли и даже воспринимали с долей фатализма как неизбежное зло в этой сфере деятельности человека, как, например, в экстремальных видах спорта.