– Ну что, Кира. Твоя предыдущая жизнь закончилась. Я думаю, ты больше не вернешься в свою никчемную фирму и не будешь заниматься всеми этими бессмысленными делами. Теперь ты будешь помогать людям, и даже спасать их. Ты обладаешь невероятной, редкой способностью. Ты – целительница. Перед твоей силой не устоит ни одна болезнь. Ни одна. Но для того, чтобы узнать, чем болен человек, надо в этом разбираться. Так что прямо отсюда через несколько дней поедешь во Францию учиться в медицинском. Кажется, у вас в роду эта профессия весьма востребована?
Кира молчала. Эти слова были слишком необычны. Нет, она не могла не признать, что в них есть смысл. То, что происходило, невозможно было объяснить какими-либо фокусами. Она сама испытывала боль. Воробей до сих пор сидел в клетке в ее комнате. Но отказаться от всего, что наполняло ее жизнь до сих пор, начать все с нуля, учиться заново, да еще в чужой стране, на языке, которого она не знала. Зачем? Неужели они не могли обойтись без нее? И откуда они все знают про семью? Да, многие женщины в ее семье были медиками: мама, бабушка, сестра бабушки и, кажется, прабабушка. Бабушка что-то про нее рассказывала, про ее таланты. Кире захотелось срочно вернуться в библиотеку, но Дженна совсем не собиралась заканчивать беседу.
– Скажите, Дженна, почему ко мне такое отношение? Почему я так важна?
– Дело не в тебе. Или не так. Не только в тебе. Неправильно. Конечно же, в тебе. Причины две. Первая – это свойство самой силы целительства. Она накапливается только в тебе. Ее больше неоткуда взять. Только в тебе, медленно и постепенно. И расходовать ее надо осторожно. Только тогда, когда нет другого выхода. И только когда точно знаешь, что за болезнь. Конечно, легче с тем, что ты видишь, как сегодня с открытыми ранами. Но ты можешь лечить и те болезни, которые не видны.
Дженна сделала паузу и некоторое время задумчиво смотрела перед собой. Потом взяла девушку за руку и продолжила.
– Вторая. Очень жаль, но мы не в состоянии лечить себя сами. То есть, ты можешь лечить меня, а я тебя, и никак иначе. Не получается. Так что мы должны быть вместе, или знать, где находимся, чтобы помочь.
Женщина отпустила Киру, встала и начала ходить перед ней, сложив на груди руки, как будто разговаривая сама с собой.
– Так надо еще и потому, что нас очень-очень мало. Сейчас во всей Европе около десятка. Очень многие погибли во время войны. И наша сила проявляется все реже. Поэтому все очень обрадованы, очень. Не удивляйся, но к тебе скоро выстроится целая очередь просительниц.