Друзья, прошу, не исчезайте, не уходите насовсем, стихи печальные читайте
или отрывки из поэм и говорите, говорите
ночь напролет, пока звезда…
Но только сердце мне не рвите, не уходите навсегда…
Борис Марковский воспринимает уход этого круга поэтов, как исчезновение значимого поэтического поколения, творчество которого, пусть мало замеченное или вовсе незамеченное, подчас не принимаемое всерьез, по-своему, прямо или опосредовано отразилось на дальнейшей нашей литературной работе. Литература, как известно, развивается не только (и не столько) в громко прозвучавших (тем более – громко озвучиваемых) своих созданиях.
Образ Поэзии у Бориса Марковского – Древо Жизни, посаженное Богом посреди рая: вкусивший от плода его обретает жизнь вечную. Это – не бессмертье славы, а бессмертье слова, нескончаемость дарованного человеку поэтического вдохновения, вдохнутого в человека поэтического дара.
Искусства разветвленный ствол, невидимых корней могучее родство.
Я – крайний лист на самой крайней ветке, и кровь моя принадлежит листве.
Со мной в родстве бесчисленные предки, и те, кто будет жить – со мной в родстве.
И смерть моя – умрет одно лишь имя
мое – и жизнь принадлежат не мне, но тем, другим, – да будет свет над ними! —
сгорающим в божественном огне.
В этом десятистрочии всё сказано замечательно глубоко и точно.
Точно определено и собственное место где-то на крайних ветвях могучего поэтического древа.
Дело – не в скромности автора, которая, конечно же, внушает уважение.
(Впрочем, всякая ныне устанавливаемая табель о рангах так же несовершенна, как бессмысленна привычная надежда на будущую «справедливость».)
Дело – в утверждении равноправия каждого листа в отношении к целому.
В утверждении своей причастности к общему (вне зависимости от того, как ощущаешь свое «географическое», «геометрическое» положение в этом общем мире).
Это очень существенно и много – произнести: и кровь моя принадлежит листве.
Сознавать и чувствовать, что не только ты вбираешь соки Древа Жизни, но и отдаешь ему себя. Что оно без тебя так же неполно и несовершенно, как ты без него.
(Здесь уже не до примечаний о похвальной скромности – иной ряд понятий.)
«Крайний лист на самой крайней ветке», но это не значимо, когда осознаешь или чувствуешь бесконечность Листвы в пространстве и во времени.