— Уволить сотрудника и вызвать
полицию, обвинив его в мошенничестве, — с бледным как простыня
лицом медленно проговаривает Людмила.
— Что же, действуйте, Людмила, —
удовлетворенно выносит он вердикт.
А я как во сне, будто со стороны
наблюдаю, как вершится моя судьба, вот только приговор не выглядит
таким уж мифическим.
А как поступить теперь мне? Смогу ли
я защитить себя?
Удушающий, панический страх
охватывает всю меня, проносится по венам и парализует на месте.
Бешено стучит сердце, и неконтролируемо зашкаливающий пульс бьет в
виски. От волнения дыхание учащается, а живот сводит в рвотном
порыве.
Мое будущее проходит перед глазами:
серые стены, маленькое окошко, черная одежда и решетка! Решетка
везде! В комнате, проходах, на улице! Ограничивающая меня во всем.
И за что?! За то, что выполнила поручение?! Была слишком доверчивой
и исполнительной?!
Тошнотворное чувство сильнейшего
страха и неприятные ощущения в теле окончательно ослабляют меня,
горячая волна проходит по телу, заставляя покрыться липким
потом.
Угроза, исходящая от этого мужчины,
слишком ощутима. Я не готова к такой агрессии.
Людмила смотрит на меня с выражением
лица, полным сочувствия, губами шепчет: «Извини», — и достает из
кармана своей юбки телефон…
«Нет! Нет! Нет! Не делайте
этого!»
Но моего немого крика она не слышит
и, сделав несколько шагов в сторону, набирает номер. Первое, что
произносит в трубку:
— Полиция?
Переживания и ощущения настолько
сильные, что мои ноги подкашиваются. Еле успев ухватиться за
прилавок, остановила свое позорное падение. Силы совсем покинули
меня. Облокотившись о стену, думаю, думаю, а перед глазами
мельтешат мрачные тюремные картины, и ничего не удается сообразить.
Перевожу взгляд, в котором, я уверена, отражается животный страх,
на самого Снежинского, и встречаю абсолютное равнодушие. Он не
выказывает чувств, что ему в кайф то, что он делает сейчас со мной,
не смеется над ситуацией, не издевается. Кай Викторович спрятал
свои эмоции за стеной безразличия, и не хочет ими делиться.
— Зачем вы это делаете?
Его серые, ледяные глаза смотрят на
меня как на пустое место. В них не прочесть ни ненависти, ни
жалости, ни пренебрежения, ни, увы, сочувствия. Они пусты, ему
просто плевать.
— Зачем вы это делаете? — еле слышно
повторяю свой вопрос. — За что вы так со мной поступаете? Что я вам
такого сделала?