Какие бы доводы я ни приводила — оплату я не
получила, и не получу. Людмила Ивановна мне это
пообещала.
Чем больше она говорила, тем сильнее меня трясло.
Почувствовав, что скоро заплачу, я выбежала из магазина, а после и
из самого здания. Как вернулась обратно — не помню. Никого не
видела перед собой, совершая все на автомате, переходы по станции
метро, выход из него. Как дошла до комнаты. В голове вновь и вновь
прокручиваю слова Людмилы Ивановны. Получается, если бы не Кай
Викторович, я бы еще сидела в отделении? Так как мой шеф
планировать меня там и оставить?!
Придя обратно в общагу, разревелась в подушку от
бессилия. Ну как так?! Почему? Почему я такая слабачка? Почему они
такие козлы, зажали чуть более двадцати тысяч рублей! А самое
противное — я не могу их у них забрать! Пообещали мне, что
поддержат, а на самом деле хотели подставить! Ну почему все так?! И
как мне в будущем обезопасить себя от подобного?
Еле успокоившись, решилась позвонить человеку,
который должен — нет, просто обязан! — быть моим плечом и опорой по
жизни, а именно — отцу. Прождав десять гудков, я скинула вызов. Вот
тебе и ответ, что произойдет, если я ему позвоню.
Больно, как же больно от понимания, что никому я не
нужна в этом мире! И никто не хочет за меня заступиться и
отстаивать мои права!
В этот день я дала себе очередное обещание: несмотря
ни на что, я добьюсь своего и стану сильной. Буду хвататься за
любую возможность, но вырвусь наверх, к нормальному,
удовлетворяющему меня достатку.
Десять дней спустя.
Готовлюсь выходить. Сегодня первый день практики.
Она продлится две недели. С утра надо ехать в организацию и быть
там до двух часов дня. А после свобода, а вернее — поиск
работы.
У нашего универа заключен договор с этой фирмой.
Искать какие-то другие варианты у меня возможности не было, поэтому
я, как и половина нашей группы, написала заявление на прохождение
практики в этой организации еще полтора месяца
назад.
Само учреждение находится на окраине города, но на
безрыбье, как говорится...
Собрав свои пушистые волосы в деловой пучок на
макушке и надев белую рубашку, черную юбку-карандаш, а на ноги —
полуботинки на каблучке, я вышла из общаги.
До сих пор живу с Полиной. Ни работы, ни квартиры на
имеющиеся деньги я не нашла. Пока платим консьержке, она терпит мое
нахождение в общаге.