— Вот и проспим весь день, а вечером засядем за турецкий сериальчик с бутылочкой вина. Я вчера перед работой целый таганок плова приготовила, — чуть ли не захлопала в ладоши Устинова, восхищаясь своей идеей. — Соглашайся, Ануш. Надоело мне одной куковать. Скоро на стену полезу.
У Любки два года назад случилась своя трагедия. Муж по дороге с работы упал с инфарктом, а прохожие, вместо оказания помощи, сдвинули его на заснеженный газон, подумав, что тот напился. Патруль заметил беднягу лишь ночью, когда Устинов уже умер, не перенеся тридцатиградусный мороз. Вот такая глупая смерть из-за людского безразличия.
Люба тогда чуть не свихнулась, не сумев переварить причину смерти. Был бы на улице хотя бы плюс пять, вызови кто-нибудь из прохожих скорую, и Егора успели бы спасти.
После похорон родственники Устинова попёрли как тараканы со всех концов России. Кому пожить бесплатно, Кому соблазнить убитую горем женщину, а кому избавиться от лишней вдовы и поживиться на дележе имущества.
За две недели кровопийцы высосали из Любаши почти всю кровушку, превратив её во что-то бестелесное и безвольное. Ещё немного, и пришлось устраивать вторые похороны.
Любку спасла бабушка, приехавшая навестить пропавшую с радаров внучку. Дорогие родственники вылетали из квартиры похлеще насекомых при дезинфекции. Бабка забрала Любу в деревню и лечила её трудотерапией. Куры, утки, козы, поросята — хандрить Любане было некогда.
— Так заведи себе кого-нибудь для души и здоровья, — ответила ей на её стенания. — Душевную травму от разочарования в мужчинах ты не получила. Самое время попытаться создать новую ячейку общества.
— Кто сказал, что не получила? Твой козлячий баран кому угодно нанесёт травму, — хохотнула Люба, вписываясь в поворот.
Насчёт травмы Устинова попала в самую точку. От пощёчины, прилетевшей мне с благословения тяжёлой руки Карена, у меня потемнело в глазах, во рту скопилась тошнотворная кровь, а спина встретилась с углом комода, прежде чем тело беспомощно рухнуло на пол.
— Всё-таки принесла заразу из своей богадельни, тварь! — приправил оплеуху ударом ноги в живот, вынуждая меня захлебнуться застрявшим воздухом и скрючиться, подтянув к груди колени. — Или по мужикам нашлялась?! — парализующей болью обожгло поясницу.
— Ты с ума сошёл, — прохрипела, корчась на гранитной плитке. — У меня никого нет.