В общем-то он и не удержался. Очередной оглушительный гул толпы вывел меня из состояния шока, потому что не каждый день видишь, как огромный такой мужик с грохотом приземляется мордой в пол. Толпа прямо с ума сходила: свисты, крики, мат из каждого угла. Ребята и девчонки — одногруппники мои тоже галдели в унисон толпе.
Когда Багирова победителем объявили, все мгновенно ринулись к нему, стоило только ему за ринг ступить. Они все на него, как на божество реагировали, парни пытались руку пожать, девчонки хоть как-то дотронуться, привлечь внимание, особо шустрые девицы набрасывались на него, словно львицы, повисая на мощной, истекающей потом шее.
Он не сопротивлялся по началу, а потом, когда галдеж вокруг немного утих, когда возбужденные фанаты немного поуспокоились и расступились, я поняла, что надо было сматывать удочки и не понимала, чего это я до сих пор сидела на этом диванчике и не двигалась с места. Посмотрела?
И все, бежать надо было сверкая пятками. А теперь поздно, потому что этот хищник меня заприметил, попала я снова в поле его зрения и даже пикнуть не успела, он в два прыжка оказался возле меня и, схватив грубо за запястье, дернул на себя и потащил куда-то, расталкивая по пути толпу.
Я вырывалась, кричала что-то, чтобы отпустил, чтобы не смел трогать и вообще какого черта, а он не реагировал, продолжал вести меня сквозь многочисленную толпу, пока мы не оказались в темном коридоре, а потом и вовсе в каком-то небольшом подсобном помещении.
И тут мне стало совсем жутко, особенно когда Багиров щелкнул выключателем, и комнату осветил тусклый свет одиноко свисающей с потолка лампочки. Я заморгала часто, стараясь привыкнуть к освещению, и на меня тут же налетел ураган в лице Багирова, больно впечатав в стену.
— Какого хера ты, бля, здесь забыла? — его голос и раньше заставлял вздрагивать каждый раз, когда он приближался, но сейчас, сейчас он пугал до чертиков, до остановки сердца практически. Рычание, разнесшееся по подсобке вкупе с бешенным, разъяренным взглядом покрасневших глаз, заставляло кровь застывать в венах.
— Отпусти меня, тебе какое дело, — уперлась в его широченную, все еще мокрую от пота грудь, отталкивая от себя, а он только сильнее прижимался, вжимая меня в стену и дышал шумно, цедя воздух сквозь стиснутые зубы.