– Петрович! – Маша от возмущения даже бросила в него чайной ложечкой. – Ну как не стыдно?
– Мне-то? – искренне удивился Петрович. – А никак вообще.
– Мы тут чай пьём и разговариваем, а не то, что ты себе думаешь! – вступил Слава.
– Да? Ну и дураки. Эх, да я бы на вашем месте всю мебель тут уже переломал! Ничего вы, молодёжь, в жизни не смыслите! Пока вы тут чаи распиваете – жизнь-то, как сквозняк, мимо вас пролетает, очнётесь потом, а поздно, да назад не вернуть! Машка, где мерзавчик-то мой? Опять спрятала?
– В той вон тумбочке стоит. Не трогала я его.
– Славон, – Петрович наклонился к Славе и вроде как зашептал, – я ключ от средней комнаты на косяк сверху положил. Если что, там и диван имеется, и одеяло, или как там у вас сейчас это происходит? Мы-то и на газетах могли, а вы сейчас что – изнежены цивилизацией, хрен вас поймёшь. Только это, Славон, сильно там не пыхтите, я человек пожилой и даже после мерзавчика сплю чутко!
Маша густо краснела и прятала глаза. Слава тоже краснел, но что делать-то: он же тут мужик, ему и выкручиваться.
– Петрович, ты иди, мы тут разберёмся, ладно?
– Ладно, – Петрович вышел, закрыл за собой дверь, но снова открыл, – пожалуйста, если что!
Дальше разговор уже не клеился: как будто на кухню завели слона и, хотя разговоры шли совсем не о нём, но не замечать его было уже невозможно. И прервали их на разговоре о богатстве тех краёв, где Слава служил, грибами и ягодами, и продолжили было они говорить о них же, но Слава думал, что, ну, может, и попробовать, ну а вдруг и это же очевидно, что он не просто так, на раз, а с серьёзными намерениями, ну, а если не выйдет, то тогда всё – кранты и полный провал, и лучше да, прямо сейчас уйти, потом уже как будет, так и будет, в любом случае, разовое удовольствие – это не то, чего ему сейчас хотелось больше всего. Хотелось, да, но спугнуть было страшнее. А Маша так и вовсе запаниковала, хотя вида и не показывала: вот что ей делать, если он начнёт вот это вот самое? Только бы не начал!
А Слава и не начал. Скомкав разговор до, вроде как, логичного завершения, посмотрел на часы и засобирался. Хотя так хорошо, что и не уходил бы, но пора уже и честь знать. Спасибо тебе, Слава, подумала Маша, и сразу как-то отлегло, хотя вот эти вот его руки и коленка, и как он смотрел – нет, не устояла бы, а потом корила бы себя и жалела. Ну неизвестно, конечно, но – наверняка.