Она едва оторвала голову от его члена. Громкий крик Елены Николаевны соединился с очередным ударом грозы.
– Ваня?! Ты?! – только и успела прошептать блудница, как тут же лишилась чувств.
Владимир посмотрел в проем – вместо фигуры Нептуна он увидел невысокого толстяка, коренастого телосложения, в руках которого поблескивали обычные деревенские вилы.
– Убью! – послышался зычный окрик.
– Надо полагать, что вы вернулись? – растерянно улыбаясь, прошептал Владимир. – Грабов Иван Петрович? Будем знакомы.
– Убью!
– Ну, зачем вы так? – Владимир едва успел отскочить от направленных на него острых вил. – А мы вас еще не ждали сегодня… И вот, стало быть, такой конфуз вышел.
– Конфуз??!!!
– Право, как порядочный джентльмен, я готов к сатисфакции. Завтра я буду к вашим услугам, господин Грабов. Готов стреляться. Утром секундантов… готов…
– Сатисфакции?? Дуэль? А вот это ты видел, сукин ты сын? – перед физиономией спешно одевающегося Владимира нарисовался толстый рыжий кукиш с темным не стриженым ногтем. – Дуэль тебе? А хрена не надо?
– Ну, тогда отпустите меня с миром. С кем не бывает? Все мы грешим понемногу…
– С кем не бывает? Вот такого-то паскудства? – он кивнул на тело бездыханной Елены Николаевны, все еще привязанной к столу, в промежности которой торчал злополучный огородный огурец. – Ах ты, каналья! Ах, подлец! Я не посмотрю на то, что мы с тобой когда-то дружбу водили в студенческие годы. Я… я… я поутру тебя кастрирую. И лишь потом отпущу. Ты понял?
Налитыми от злости глазами, Грабов рассматривал пышные формы своей обесчещенной супруги и качал головой.
«И все-таки, кто он таков? Убей, не помню я его по юности… – думал Владимир. – И как же он похож на статую этого дурацкого Нептуна. Очевидно, слеплен был сей божок «по образу и подобию». Надо же! Как гнусно я обремизился! А вдруг и вправду отхватит мне хозяйство? С этого идиота станется!»
Рядом с хозяином оказались два помощника – один помоложе и крепче – он тихо посмеивался в усы и, не стыдясь, рассматривал сдобные прелести расхристанной барыни. Другой был старше, с седой шевелюрой и красным от водки лицом.
– Федот, прикрой барыню пледом и развяжи…
Он наклонился к уху Елены Николаевны.
– С тобой, блядь, будет особый разговор. Теперь тебе веры ни в чем не будет. Выпорю так, что сидеть не сможешь. Оденься, сучка…