«Может, это не тот холм?» – лихорадочно думал Владимир, вытягивая шею.
Но, увы, на огромном пространстве вокруг не было даже и признаков наличия какой либо двери.
«Я пропал! Куда мне бежать? Может, и вправду на станцию?»
Позади себя он услышал чье-то дыхание и спешный говор. Он оглянулся. К нему бежали двое вчерашних стражников господина Грабова. У молодого и здорового в руках было ружье, а у второго топор.
– Сто-оо-оо-ой, гад! Стой! Некуда тебе бежать. Не туда побёг. Станция-то совсем в другую сторону. А за лугом у нас обрыв и речная протока. Дурня!
В два прыжка они догнали Махнева. Наподдали ему тумаков, разбили нос и, связав, снова потащили в чулан.
– Это хозяйская жинка его освободила. Больше некому, – пояснял громила красномордому, с топором.
– Неужто мужа ослушалась?
– Не нашего ума дело. Меньше языком чеши.
– Вы куда меня? – нервно спросил Махнев.
– Профитроля тебе вышла небольшая. Еще сутки в чулане будешь сидеть. К хозяину в гости почтмейстер завернул. До завтрашнего утра останется гостить. Ну, а ты время даром-то не теряй, – противно осклабился здоровяк. – Дуню Кулакову погоняй вдоволь, в последний-то раз.
Оба мужика противно захихикали.
– Господа, отпустите меня! Я очень богат. Я в долгу не останусь, – попытался торговаться Махнев.
– Ты слышал, барин, какую кару нам наш хозяин посулил? А он у нас – кремень. Скажет – исполнит. И зачем нам, слепым и беспалым, твои деньги? Нет, уж. Извиняй! Сам виноват. Не надо было с чужой женой любодействовать.
– Да ладно бы просто, – тише добавил красномордый. – Может бы, просто застрелил тебя хозяин. Так нет же – ты так затейно с ней греховодничал, что барин наш сам не свой второй день ходит. Горькую пьет. Не пощадит он тебя.
Они втолкнули пойманного Владимира в чулан, оставили ему кувшин с водой и краюху горелого хлеба.
Что пережил за сутки Владимир, трудно описать словами. Ему казалось, что на рассвете следующего дня его выведут из чулана седым.
Но вышло все иначе. Он дремал, когда за дверью раздался грохот ударов, матерная брань, возня, и что-то металлическое садануло по крепкому замку. И вдруг, словно глас ангела, вещающего о спасении, Владимир услышал знакомый до боли голос:
– Твое благородие, Владимир Иванович, ты тут? – это был голос Макара.
– Макар! Макарушка, родненький, тут я! Тут! – Владимир чуть не зарыдал от счастья.