– Да-а? – удивлены были обе девушки,
уставившись друг на друга.
Цвергиня была совсем молоденькой и
красивой. Настолько, что на месте того воклака... да любого другого парня, Аля
бы тоже влюбилась. Заинтересовалась бы уж точно.
Ингара была невысокого росточка, но
ладная. Круглое личико, как, в общем, у всех "гномов", хотя сейчас
оно осунулось и скулы слишком выделяются. И карие глаза, наверное, за счет
похудения такими большими кажутся. Обрамлены глазки пушистыми ресницами, брови
соболиные, носик аккуратный вздернут, и даже россыпь мелких веснушек на нем
совершенно не мешается. Темно-русые волосы с медным отливом собраны в толстую
косу, которая короной на голове закручена. Бюст, несмотря на юность, у Ингары
уже выразительный, гордо выдавался вперед, бедра широкие – опять же, что
характерно для "гномов", но при этом тонкая талия, изящная шея. Она
действительно была красоткой.
Платье, правда, заметно истертое, да
настороженный... нет, все же испуганный взгляд юной цвергини – и Аля поняла,
что ее собственное положение еще не такое уж тяжелое. Подумаешь, из дома
выгнали, но деньги на жизнь были, и ни от кого она не зависела.
– Ну, ведьмочка, чего ты хотела? –
напомнила Тефания, возвышаясь над девушками.
– Я-а? – не могла сориентироваться
из-за быстроты событий Аля.
– Она пожить с тобой хотела, Ингара,
– объяснила сама женщина, поворачиваясь к цвергине.
– З-здесь? – испуганно пискнула
Ингара.
Аля наконец-то оглянулась.
Дом был запущен. Нет, в комнате было
чисто, стекла в окнах чистые блестят, нигде не пылинки... вернее, не паутинки,
но здесь требовался ремонт! И срочно. Потолок, некогда беленый, облез
лохмотьями. Деревянные панели на стенах где потускнели на солнце без лака, где
по углам потемнели – не иначе от сырости. Краска на полу давным-давно стерта,
половицы скрипят надсадно, будто жалуясь на свою горемычную жизнь.
Комнатка, в которой они оказались,
была небольшая, проходная и служила одновременно прихожей, гостиной и, может,
заодно столовой. Потому что в соседнем проеме без двери виднелась еще меньшая
кухонька, где вряд ли даже пара стульев у стола вместилась бы. У стены крутая
лестница наверх, куда-то в сумрак, откуда несло затхлостью, у другой стены
приоткрытая дверь, за которой виден край узкой кровати, аккуратно застеленной
скромным покрывалом.