– Много выпила? – хмурится тётя Алла, и я решаю кивнуть, тему таблеток поднимать не хочется.
Отношу Полине воду и вновь сажусь за стол напротив тёти Аллы, которая, наконец, справилась со слезами и смотрит так, что сомнений не остаётся – теперь будут нравоучения. Но нет…
– Что Максим здесь делал? – вместо этого спрашивает. – Лиза, я пойму если у вас с ним… Если ты… Девочки любят плохишей, можешь не объяснять мне это, но…
– Тётя Алла, – решительно перебиваю. – Между нами ничего нет.
– Правда? – глаза щурит. – А почему покраснела?
Утыкаюсь взглядом в стол.
– Он просто хотел помочь с уборкой.
– После того, как помог устроить всё это? О, не смотри на меня так, я отлично знаю, каким стал Максим. – Замолкает, тяжело сглатывает и тихо добавляет: – Часть вины за это и на мне лежит.
– Когда вы позвоните маме? – перевожу тему.
– Я уже ей позвонила.
– Вот как, – вздыхаю.
– Да. Сказала, что вы с Полиной слишком громко смотрели фильм, вот и не слышали звонка. Что? Чего удивляешься? Я так же, как и ты, не желаю твоей сестре той участи, которая непременно у неё будет, узнай о вечеринке ваш отец, – мрачно усмехается и делает новый глоток. – Он тот ещё кремень. Не подумай, я не одобряю всего, что вы здесь натворили, но и рукоприкладства его не понимаю… Кто там тебе всё названивает?
Сбрасываю вызов, прячу телефон в рукаве кофты и отвожу взгляд.
– Да так. Никто.
Паша уже раз тридцать звонил. И эсэмэски без перебоя пишет с просьбой поговорить. Я ему уже давно ответила, доступно написала прекратить звонить и не приходить ко мне сегодня, но Паша не сдаётся. С каких пор русский язык стал ему не понятен?
Уборка длилась до глубокой ночи и так и не достигла завершения. Тётя Алла сдалась, потому что слишком устала и в большей степени потому, что запретила мне принимать активное участие в «спасении» квартиры. Сказала, что у нас ещё целых два дня в запасе и теперь стоит подумать над тем, как быть с тремя дырами от сигарет: одна на покрывале с моей кровати, что ещё можно как-то замаскировать, вторая на кухонной занавеске и третья на обивке маленького диванчика в родительской спальной. Что делать с ней – главный вопрос завтрашнего дня. А пока тётя Алла отправила меня спать. Не сразу конечно, а после допроса о том, кто вообще здесь побывал, кто всё устроил, и с кого стоит потребовать возмещение ущерба. Разумеется, пришлось врать, косить под дурочку, что не очень-то правдоподобно вышло, но и здесь тётя Алла напирать не стала, лишь тяжело вздохнула, велела пойти умыться и пожелала спокойной ночи.