– Ну, чего над душой стоишь?
– А я уже закончил, и до обеда не хочу ничего начинать. Все равно не успею сделать.
– Тогда доставай свой бутерброд и заготовку либретто. Быстрей начнем…
– Быстрее закончим, – продолжил за девушку Антон.
– Вот-вот! – рассмеялась Юля. – Тем более, что сегодня мне нужно освободиться пораньше, из-за чего плакал мой обед.
Антон уныло поплелся к подсобке, сделал себе пол-литровую кружку чая, достал сверток с бутербродами. Уселся на аккуратно сложенные в углу станции покрышки и наконец-то загуглил ненавистное либретто.
– Ну, что, ты готова слушать?
– Угу! – подтвердила Юлька, с усердием закручивая болты.
– Итак, «Пролог. На тощем коне едет рыцарь…». Слушай, Юль, а чего у него конь тощий, он его, что, не кормит?
– Да откуда ж мне знать? Читай!
Тошка пожал плечами и снова уставился в телефон, возобновляя чтение:
– «Тут же толстяк на осле. Это знаменитые фигуры странствующего рыцаря Дон Кихота и его верного слуги Санчо Пансы». Юль, вот, хоть убей, не пойму, почему осел у слуги толстый, а конь у рыцаря – худой. Что это за несправедливость, я тебя спрашиваю? И кто будет конем в балете?
– Да, не знаю я, чего ты ко мне привязался… Читай!
– «Первое действие. Дочь кабатчика Лоренцо Китри влюблена в бедного цирюльника Базиля…» Юль, а цирюльник – это парикмахер по-нашему, да?
– Угу…
– Ладно. Ну и словечки раньше были.
– А сейчас, что, лучше? – подключились к разговору дядя Леша и еще один механик – Николай. – Я, вон, в субботу хотел подстричься. И знаешь, куда попал? Дай бог памяти… – Дядя Леша почесал репу, перекатывая на языке трудно запоминающееся сочетание букв. – В боберштоп, барбержоп… Тьфу, как же эта зараза называлась?
– Барбершоп, – рассмеялась Юлька.
– Точно! Барбершоп! – повторил дядя Леша. – Вот ты, Тоша, знаешь, что это за хрень такая?
– Да первый раз слышу.
– Вот и я удивился, чем им парикмахерская не угодила?! А ты говоришь – раньше. Вот был цирюльник – переменили. Только привыкли к парикмахеру – теперь уже бобер какой-то… Все течет. Все меняется. И словечки новые, только успевай запоминать. Да, чего далеко ходить – вот вы, молодежь, я же половину ваших слов не понимаю. А мать моя, царствие ей небесное, и вовсе бы ничего не поняла. Для нее чудом было, когда в село автобус пустили, и на телеграфе на три села установили один единственный телефон. А сейчас что?