Ассистент Главной физической обсерватории Санкт-Петербурга. 1872–1873 годы
Уже утром 5 сентября 1870 года, во время моего отъезда из Гейдельберга, я прочел новость о пленении Наполеона. В Вене я поднялся на борт курсировавшего по Дунаю парохода. Через Галац и Одессу я добрался до Карабаха. Проведя там несколько замечательных недель, мы с матерью и Натали перебрались в Одессу. Тем временем Александр Брикнер стал профессором истории, и мы очень оживленно общались с его семьей. Немало интересного я почерпнул и из знакомства с двумя отмеченными заслугами учеными – профессором ботаники Синьковским и профессором зоологии Мечниковым.
Для меня эта зима стала временем болезненной неопределенности. Я планировал получить должность учителя естественных наук в какой-нибудь русской гимназии. Для этого необходимо было сдать экзамен на поступление в магистратуру, до которого я был допущен по предъявлении мною диплома доктора, полученного в Германии (при этом мне не пришлось сдавать бакалаврский экзамен). Его отправка, однако, затянулась до весны, поскольку я в силу своей беззаботности недостаточно часто обращался к печатавшей мою диссертацию московской типографии. Чтобы сэкономить, я опубликовался в бюллетене Московского общества испытателей природы (Московское общество испытателей природы было учреждено в 1805 году при Московском университете. – Ред.). Лейпцигский университет не стал представлять диплом до отправки авторской копии журнала, так что, в то время как мама с Натали отбыли обратно в Карабах, мне пришлось остаться в Одессе еще на несколько недель, чтобы сдать экзамен, на котором были вопросы только по ботанике и зоологии. Теперь я был «магистрантом», но, чтобы стать магистром, я должен был в течение двух лет подготовить еще одну диссертацию по ботанике. И хотя я довольно рано начал демонстрировать талант к написанию научных трудов, мне, что примечательно, не доводилось возвращаться к работе в этом направлении, поскольку страсть к метеорологии полностью мной овладела. Если бы я не получил приглашение в Германию, это обстоятельство усложнило бы мою жизнь, поскольку титул магистра давал кое-какие значительные преимущества для тех, кто работал на государственной службе в России.