) скатывались вниз, в лазурную глубину, до тех пор, пока пробуждаемое ими эхо не сделалось подобным игре серебряных курантов. Наши лыжи препятствовали повторению такой же случайности во время перехода через сеть трещин, простиравшихся к востоку от нашего лагеря. По мере хода вперед они исчезли, и в холоде раннего утра вся поверхность сделалась твердой, непрерывной корой, представляющей великолепный путь» (Пири, 1906, с. 49–50).
Пири также отметил достаточно обильное таяние на ледниковом покрове, нередко создававшее трудности. С учетом полярного дня и низких температур в «ночное» время, когда снеговая поверхность подмерзала, путники использовали ее для продолжения маршрута, отсыпаясь, соответственно, днем. Следует отдать должное Пири и его спутнику: оказавшись в незнакомой обстановке, они быстро усваивали ее особенности, приобретая необходимый опыт буквально на ходу. Однако уже в ближайшее время возможности обоих путешественников оказались исчерпанными, что, надо сказать, Пири заметил вовремя, и он принял правильное решение – возвращаться.
На высоте не только слабело таяние, но и снеговая поверхность уплотнялась настолько, что на ней не оставалось следов ни от подошв обуви, ни от полозьев саней. Из нарезанных блоков такого снега можно было соорудить защитные стенки от ветра, который дул не переставая на протяжении всего похода. С другой стороны, снег так интенсивно отражал солнечные лучи, что глаза страдали от воздействия этого блеска даже во время сна.
«В течение следующих 10 дней мы шли с различными испытаниями вперед, обыкновенно против ветра. Иногда далеко вверху, в синеве, висели неподвижно в высшей степени нежные перистые облака, а потом над горизонтом снова появлялись черные кучевые полосы туч. Раз или два мы были окружены густым туманом, покрывавшим все тонкими молочно-белыми кристаллами льда, и во время одного перехода блестящее полночное солнце наполнило северо-восточную часть неба радужными красками и вызвало соответствующие вспышки света из блещущего снежного поля.
После того как мы достигли высоты 6000 футов, температура упала до 10 и 8,5 градусов Фаренгейта (24 и 23 °C).
Когда мы снова тронулись в путь 15-го, ветер сделался северо-восточным и со снегом. Мы подвигались против него в наглазниках, таща сани, нагнув головы, держа наш путь по ветру, до тех пор, пока опускание саней в мягкий снег и постоянное запутывание наших лыж не принудили нас остановиться и ждать окончания бури на высоте 7525 футов. Слишком утомленные и сонные от нашей борьбы с бурей, чтобы построить хижину, даже если бы мягкий снег позволил это, мы легли у наших саней и заснули.