– Ты снова говоришь только о деньгах, провались они пропадом! – почти выкрикнула я, теряя последние остатки самообладания. – Всё, что мне когда-либо бы было нужно от тебя, так это твоя отцовская любовь и поддержка, а не твои деньги. Но сейчас, мне не нужно даже этого, потому что я, представь себе, выросла! Я взрослый человек и хочу жить так, как хочу этого именно я, а не ты.
– Ты ещё ребёнок и сама не понимаешь, что говоришь…
– Прекрати! – резко перебила я. – Это ты ребёнок, если даже не хочешь понять элементарных вещей. Ты думаешь только о себе и своём имидже, абсолютно не заботясь о моих желаниях и тем более моей свободе действий. Ты – эгоист!
– Не правда! – остро отреагировал отец, тоже повысив голос. – После смерти твоёй матери, я пообещал сам себе, что я сделаю всё, чтобы ты была счастливой и ни в чём не нуждалась.
Почувствовав резкую боль в височной части, я поняла, что всё бесполезно и мой отец никогда больше не сможет понять меня, никогда…
– Ты даже не называешь её по имени, – шёпотом произнесла я, рисуя в воображении уже плохо узнаваемый образ своей мамы. – Михаил Петрович, – громче обратилась я к водителю, – откройте двери.
– Нет! Михаил, я запрещаю вам это делать, мы едем дальше, – железным тоном скомандовал отец.
– Михаил Петрович, пожалуйста, откройте. Я не могу больше находиться здесь, – и, встретившись с ним в очередной раз взглядом в зеркале, я вложила туда столько надежды, что оставалось только заплакать.
– Я сказал – нет! – прикрикнул он на меня, пытаясь раздавить своим надменным взглядом. – Если вы откроете ей, я вас тут же уволю.
– Только попробуй! – стала и я угрожать подобно ему. – Это мой водитель, и ни с каким другим, я больше никогда в машину не сяду, понятно тебе?
Опять посмотрев в растерявшиеся глаза Михаила, я видела его замешательство, но тут же услышала характерный щелчок открытия всех дверей и быстро среагировав, вылетела на улицу.
– Алёна! – раздалось за моей спиной. – Вернись обратно!
Сделав вид, что этот человек мне совершенно не знаком, я отчего-то улыбнулась сама себе и, проходя через лабиринт стоящих в пробке машин, уже ничего не боясь, двигалась вперёд. Повалившие пушистые снежинки приятно таяли на моём лице, придавая бодрости, а может даже гордости, что я, наконец, решилась дать ему отпор.