– Вот это – вечно грязный, неделями не мытый и смердящий зад нищего! Это место, в глубине которого вы оба сейчас находитесь! И я заставлю вас из этого места вылезти потому, что мне так надо, потому, что я так решил, потому, что я так захотел! И если я прикажу вам друг с другом дружить – вы будете друг с другом дружить. И если я скажу вам друг у друга члены сосать – вы будете друг у друга члены сосать. Прикажу вам друг у друга щели в задницах лизать – будете лизать. И мнение ваше можете оба засунуть себе или друг другу в зад!
Человек отпустил Шенвеха и тот завалился на бок отплёвываясь.
– Мит, мылся бы ты хоть иногда! Хотя бы местами! Смердишь как мертвец! – Шенвех кривился и строил рожи, пытаясь не чувствовать отвратительный запах своего лица. – И дерьмом воняешь!
– Себя обнюхай! – огрызнулся Киамит.
– Как мило! Друг другу попочки помойте! С мылом! Потом, когда из этого дерьма вылезете. Вы ничего не забыли, почему вы здесь?
– Невозможно погасить ненависть, которая стала смыслом жизни. Если ты хочешь нас помирить, то применяешь для этого весьма странные способы. – заметил Шенвех поглядывая на Киамита.
– Цель иногда важнее способа её достижения! И если бы не ваши безграничные глупость и тупость, то всего этого вообще не было бы.
– Это не я начал первым, а Шенвех! – только это и успел сказать Киамит, когда человек ударил его носком ноги прямо в живот.
– Во всех своих бедах в первую очередь надо винить себя! Только себя! Поняли? Другим говорить можно что угодно, а себе – правду и только правду! Каждый из вас лично виноват в первую очередь, а другой – только во вторую. Когда вы это поймёте – всё изменится.
– Он хотел меня убить! Я ему этого не прощу! – начал упираться Шенвех уже ожидая удара куда-нибудь в чувствительное место.
– Лучше умереть, чем уступить! – присоединился к нему Киамит.
– Злопамятность – удел избранных. А вы не избранные – вы ни то, ни сё. Вы даже друг друга убить не смогли! Только собирались.
– Да я бы его убил, если бы ты не влез! – очухался Киамит.
– Когда ты хочешь кого-то убить, то ты идёшь и убиваешь, а не хочешь сначала схватить, всё сказать, а только потом убить.
– А чего же я тогда хотел? – уже недоумевал Киамит.
– Тебе виднее. Твои желания – тебе и распутывать.
– У меня нет никаких других желаний – у меня не такая хорошая жизнь, чтобы хотеть чего-то, кроме как поесть и то не досыта.