– Какая-то молодая девчонка, решившая покончить с собой. Наверное, несчастная любовь! – со смехом и безразличием ответил Сурум, – Какая нам, ангелам, разница? Люди глупы и не ведают, что творят. Эта девочка сама сделала свой выбор, просто помоги ей его принять.
Вих медленно подошёл к девушке и, неожиданно для самого себя, вдруг обошел её справа, чтобы увидеть.
На вид ей было не больше 16-ти. Огромные голубые глаза, спутанные прядки розовых волос.
– Что ты делаешь, брат? Зачем ты на неё смотришь? Не смотри на нее! – закричал Сурум, но Вих не слушал его.
Он заглянул в её глаза, полные отчаяния и страха.
Вих никогда не смотрел в глаза своим жертвам, не запоминал их лица, но сейчас все те, кому он помог умереть, вдруг ожили в глазах этой девочки.
Ангел вспомнил их всех: молодых и старых, всех, после смерти которых, его крылья обрели чёрный окрас.
«Ты помог им умереть! Ты добил их, лишь для того, чтобы обрести вечную жизнь!» – эта мысль, почти физически, пронзила его.
– Люди такие хрупкие, но они тоже хотят жить! Я больше не хочу убивать их! – крикнул Вих брату и принял решение – сложил свои крылья и шагнул вниз с крыши спиной вперёд.
– Нееет! – закричал Сурум и бросился к краю.
Девушка словно очнулась ото сна. Она вздрогнула и сделала несколько шагов назад.
Вих летел вниз и смотрел в её голубые, как и у него, глаза.
– Живи! – успел крикнуть он прежде, чем упал спиной на мокрый асфальт.
Ангел задохнулся от боли. Оба крыла и позвоночник были сломаны.
Из его красивого рта потекла струйка крови.
Впервые в жизни он узнал, что испытывают люди перед тем как умереть.
Вих раскаился. Страх, боль и пустота.
Дождь набивал ритм, понятный только ему, по крышам, по мостовой, по машинам, по разноцветным зонтам случайных прохожих.
На асфальте лежал мёртвый ангел с ослепительно белыми крыльями.
P.S.Vihm – удача на эстонском.
Surm – смерть на эстонском.
Я появился на свет поздней весной. Внутри сработал какой-то механизм, который разбудил меня.
Я попробовал пошевелиться. Ноги, зажатые чем-то тяжелым, не двигались. Руками можно было пошевелить совсем немного. Темнота давила на все мое существо своим безмолвием.
Где я?
Сверху на меня вдруг полилось холодное и неприятное нечто. Если бы у меня был рот, я закричал бы от ужаса, но рта не было.
Я рванулся вверх прочь из мокрой тесноты и оказался в другом пространстве, таком же темном как и предыдущее, но наполненном множеством звуков. Меня оглушило от неожиданности.