– это было понятно даже самому аполитичному человеку…
Лариса давно уже не отдыхала с родными, она, как сама считала, удачно вышла замуж за крутого топ-менеджера крутой топ-фирмы, который со временем стал ее владельцем, – и ездила с мужем в Европу и на экзотические острова. Но однажды они залетели и в Египет, чтобы – как объяснили – «отметиться». Остановились супруги в дорогущем отеле, вели себя высокомерно, и рядом с ними родители стухли, чувствуя себя неловко и как-то неполноценно. Уже на второй вечер, возвращаясь в свой «Гифтон», папуля отрезал:
– С Ларискиным лордом отдыхать больше не будем, точка.
Но в тот раз они все-таки выдержали до конца. Ради Лариски: Светка понимала, что отец чувствует себя виноватым перед старшей дочерью, детство которой прошло в дальних гарнизонах, а младшей этого добра мало досталось – перевели в Москву. Самой Светке гарнизоны не мешали весело провести часть детских лет, ей там даже больше нравилось, чем в столице – свободнее и условностей в поведении меньше. Но Лариска-то искренне переживала! Она всегда интуитивно тянулась вверх, к власти и деньгам – в кого пошла, непонятно, – и в институте ощущала себя провинциалкой среди московской тусовки, в которую с трудом пробилась. Это чувство мучило ее всю не слишком долгую тридцатилетнюю жизнь, и папуля винил себя, что не отправил дочь в свое время в Москву к бабушке, своей матери, пока та была жива и даже намекала сыну на это… Но ему понравилось, что после замужества Лариса не оставила свою должность и к мужу под крылышко тоже не перевелась: предпочитала быть самостоятельной, чем очень напоминала отца – хоть в чем-то…
Папуля любил Египет, обожал плавать в горячем море, загорать под злым местным солнцем – быстро обгорал и снова шел на пляж. Вечером, когда мама со Светой отправлялись развлекаться: смотреть танец живота, шоу или просто потанцевать – танцевала дочь, а мама наслаждалась обстановкой и, по выражению папули, «бдила»; он же лежал у телевизора, смотрел местные программы и, как говорил, «совершенствовался в арабском». Он действительно знал несколько десятков слов и мог при случае объясниться в кафешке или с таксистом. Его «боевая юность» была связана с Египтом, и он об этом не забывал, хотя и не мучил домашних воспоминаниями. Но «курортных» арабов он не любил: «Какие они египтяне?!» Позже Светка узнала, что папуля был прав: настоящие египтяне считают курортную обслугу сбродом. Истинным Египтом считался только Каир, а на север и юг от него находились «другие страны», хотя они давно уже стали провинциями большой страны.