К чёрту сегодня всё! Надо развеяться. Просто необходимо! Очень кстати обер-гофмаршал Нарышкин приглашал в свой загородный особняк – вот и славно, там всегда весело и необычно. Надо, надо прокатиться по Петергофской дороге, а у Нарышкина хорошенько душу отвести. Тем более недолго уже осталось Николаю Петровичу обретаться в столице: скоро он оставит Петербург, отправится в немыслимую даль – и кто знает, что ждёт в той дали и что будет потом?
К чёрту, к чёрту все дела! Продолжая разглядывать своё отражение, Резанов нащупал массивную золотую кисть, которой заканчивался витой шнур звонка, и резко дёрнул несколько раз. По дому тут же захлопала дверьми прислуга: все знали, что барин ждать не любит, а на расправу скор.
После утреннего туалета и неспешного завтрака Николаю Петровичу удалось пару часов вздремнуть. Удивительным образом после того, как он решил не ездить сегодня в должность, – дурные мысли вылетели из головы, на душе заметно полегчало, а сон пришёл глубокий, и видения не тревожили.
В середине дня посвежевший обер-прокурор долго принимал ванну и находился в благостном расположении духа, когда цирюльник занялся его бритьём и причёской, а дворецкий доложил о том, что прибыл Огонь-Догановский.
– Зови! – велел Николай Петрович и так нетерпеливо заёрзал в кресле, что цирюльник убрал руку с бритвой от греха подальше.
Резанов ждал появления Поляка – в разговорах с британцами и для себя он тоже использовал это прозвище. Несколько времени назад Василию Семёновичу было дано деликатное поручение, и как раз настала пора отчитываться.
Николай Петрович предвкушал захватывающий рассказ, ибо рассказчиком Поляк был знатным: он ухитрялся вполне достоверный сюжет окружить такими живописными и зачастую выдуманными подробностями, что даже самый заурядный случай превращался в захватывающее событие. А сегодняшнему случаю полагалось быть никак не заурядным, напротив – из ряда вон!
Тем более огорчительным стало появление Василия Семёновича. Бывший драгун, обычно щеголявший военной выправкой, вошёл с понурым видом, и Николай Петрович сразу понял: дело сорвалось.
– Ну, здравствуй, любезный! – грозным тоном произнёс обер-прокурор и снова напугал цирюльника ёрзаньем: теперь он усаживался так, чтобы казаться повыше, словно в Сенате. – Какие новости?