Зимою. Тундра. Вечером. Таймыр.
Румянец щёк. Усталая походка.
След утренний – уже почти пунктир.
Обеденный – лежит довольно чётко.
И день прошедший видя на снегу,
Почти пройдя, как и замыслил, путик,
Отделаться от мысли не могу,
Что я мишень в пристрелянном маршруте,
Где ствол ведёт надёжная рука,
В плечо вдавив протекторы приклада,
Уверенная, что наверняка
Меня достанет с первого заряда.
Будь проклят этот год и день, и мразь,
Нам лгавшая о том, что люди – братья:
Когда рука с оружием срослась,
Она не приспособлена к объятьям.
Поэтому, умерив крови бег,
Замедлю шаг, не замедляя хода,
Приглядываясь из-под пухлых век
С поправкою на возраст и погоду.
Нам для двоих средь тундры места нет –
Так было, есть и будет в мире вечно:
Поземка замела вчерашний след
И заметёт сегодняшний, конечно.
Ну, а пятизарядное ружьё,
Одно из двух, как это року надо,
Одно из двух – его или моё,
Решит задачу с первого заряда.