- Осторожно! – тихо вскрикнула медсестра.
- Я ничего не трону… - прошептала в ответ, покрывая руку мужа поцелуями. – Матвей, как я рада, что… Я рада… Рада тебя видеть, - я не могла найти нужных слов от счастья, переполнявшего меня. Я уже не сомневалась – все самое страшное миновало. Матвей выкарабкается. Он сможет. Ради нас, ради нашей любви.
- Ника, Ника… - его голос был едва слышен. – Я так хотел видеть тебя. Мне надо тебе так многое сказать… Я видел тебя в бреду. Ты была такая красивая… И такая далекая. Я хотел дотронуться до тебя, и не мог дотянуться…
- Больной, пожалуйста, замолчите и успокойтесь, - медсестра тревожно смотрела на мониторы. – Давление повысилось и пульс выше нормы.
- Молчи, Матвей, - умоляюще произнесла я. - Скажешь мне все, когда будешь дома. Это будет совсем скоро. Я тебя очень люблю. И я всегда буду рядом с тобой. Врач сказал, ты поправишься. Мы будем вместе. Всегда, - я хотела бы поцеловать мужа в губы, но они были опухшие и синие. Мой поцелуй причинит ему боль. Я не посмела, снова припала к его руке, прижалась щекой.
- Вам пора, - коснулась меня медсестра. – Вашему мужу нужен отдых и покой.
Она нажала на красную кнопку рядом с кроватью.
Я с сожалением отпустила руку Матвея, поднялась:
- Я буду приходить к тебе каждый день. Если врач разрешит, буду ночевать в твоей палате.
- Спасибо, Ника, - беззвучно прошептал Матвей. – Я люблю тебя, очень и очень сильно. И не смогу жить без тебя.
- И я не смогу, - на глаза снова навернулись слезы, но я со злостью прогнала их. Матвей не должен видеть моей слабости, не должен видеть моих слез. Я не жалею мужа, я его бесконечно люблю. И буду любить, что бы с ним не случилось.
По коридору мне навстречу быстро шил, почти бежали два врача. Они зашли в палату Матвея. Я в ужасе замерла и остановилась. Скоро из палаты вышла медсестра.
- Пойдемте, - строго произнесла она.
- Что-то с мужем? – испуганно спросила я.
- Давление высокое. Врачи все держат под контролем, не волнуйтесь.
Это из-за меня. Я была слишком эмоциональной, слишком порывистой. Но я не смогла сдержать себя. Хорошо хоть не разрыдалась.
- Как он? – в холле ко мне подошел Дмитрий Витальевич.
- Лучше, чем вчера, - я смахнула все-таки скатившуюся по щеке предательскую слезу. – Говорит, даже улыбнулся.
- Теперь мы, наконец, можем увидеть сына? – поднялась с диванчика свекровь.