Все трое были молодыми, наверное, еще стажерами, а от того слишком рьянои свято выполняющие догмы церкви. Договориться с ними Алаиде было бы невозможно. Она потеряла равновесие, балансируя на краю узенького парапета. Кресты и молитвы причиняли ей невыносимую боль, заставляя плавиться душу.
– Смерть ведьме!– орал инквизитор, при этом у него были абсолютно фанатично широко раскрытые глаза, от сумасшедшего взгляда которых бросало в дрожь.
– Именем Господа нашего!
Пора было сматываться. Алаида прикрыла глаза, ловя поток тугого воздуха, подпиравшего ей спину. Еще чуть-чуть…
– Избавь нас от лукавого…– кричал паренек.
Одним легким движением Шпиц опрокинула свое тело назад, в пустоту, доверяясь силам природы и шумящему в ушах ветру. Кулем женское тело валилось вниз, где уже собралась огромная толпа зевак, пытающихся заснять все происходящее на телефон. Расслабься, девочка…Убеждала сама себя Шпиц. Платье задралось кверху, обнажив стройные тонкие ноги. Расслабься…У тебя получиться! Неожиданно резкий и болезненный рывок вверх сорвал все мышцы, заставляя их натянуться струной. От боли во всех конечностях ведьма взвыла, но тут же воспарила вверх, обернувшись крупной серой совой. Несколько раз взмахнула крыльями, ловя ветер, а потом двинулась выше, где инквизиция достать ее бы не смогла. От ощущения полета перехватило дыхание. Краем глаза колдунья видела свои роскошные крылья, шелковые перья, чувствовала сумасшедший адреналин от высоты и того, что ей так легко удалось улизнуть от преследователей. Есть еще порох в пороховницах! Так вам инквизиторы! Она попыталась погрозить кулаком растерянно замершим в оконном проеме молодым охотникам за ведьмами, но чуть не навернулась вниз, забыв, что теперь у нее нет рук.
– Давненько ты, мать, не оборачивалась!– подумала Алаида уже на пятой минуте полета. Непривычные к такой силовой работе мышцы начали поднывать. Несколько раз левое крыло сводило судорогой. Непросто висеть в воздухе, не имея на то постоянной практики. Подобрав подходящую высотку, кажется это был ДержПром, Алаида спикировала на крышу, еще в полете оборачиваясь женщиной. Последние несколько шагов она уже сделала вполне себе человеческими ногами. На прекрасное изумрудное платье налипли перья, великолепный маникюр был испорчен. Она где-то умудрилась зацепиться когтями за ветки.