Возможно, я бы был спокоен, если бы в доме очередной раз не указали на то, что я белая ворона среди шикарных лебедей, мать их! Альбина Анатольевна, моя приемная мамашка, курица-наседка, ворчливая и властная женщина не упускала случая напомнить о моем происхождении. Да, я приемыш, неродной сынок в неидеальной семье таксиста-алкоголика и училки-мучилки. Кроме моей скромной, но весьма проблемной персоны, был еще одна. Маруська. Их дочка. Младше меня на пару лет, но та же сорви голова, в отсутствии страха которой винили, естественно, меня, хотя я оберегал малышку, как мог.
Мы отошли от серого здания, где располагалась квартира приемных родителей, на приличное расстояние и сократили путь до спортивной площадки вдвое. Пульс начинал зашкаливать от предстоящего мероприятия.
- Лёх, - Стёпа помещает руку мне на плечо, тем самым останавливая, - еще не поздно развернуться.
- Чтобы мы на весь район опозорились? Не слишком ли высокая цена? Или ты хочешь, чтобы меня приписали придуркам, которые бросают слова на ветер? - Смотрю, как меняется выражение лица друга при свете фонарей.
Он тяжело вздыхает и поправляет футболку так усердно, будто это спасет от кулаков, припечатывающихся ровно в челюсть. От адреналина, брызнувшего в кровь, желание влезть в драку становится сильнее.
- Цветочек нас прибьет. - Добавляет дров в топку Вольный, а я улыбаюсь.
- Тебя, Стёп, мне она ничего не сделает.
- Выскажет, какой ты идиот.
- На правду не обижаются.
Довольно добавляю, а друг усмехается, пока мы вышагиваем по тропинке. Спортивная площадка все ближе. Через пять минут уже вижу силуэты парней и разминаю пальцы.
- Пацаны, может, мирно разойдемся. - Вставляет свои пять копеек Вольный, когда мы ступаем на территорию, которую оккупировал противник.- Или нет... - Бурчит недовольно, как только я без предупреждения и лишних телодвижений врезаю в челюсть самому активному.
Не замечаю, в какой момент драка прекращается, ведь в висках так сильно стучит, что окружающие звуки скапливаются в один непонятный поток. Я до безумия разгорячен и хочу продолжить махать кулаками, ощущая, как мышцы напрягаются при каждом движении. Хук справа, и внутри протекает блаженная волна. То самое секундное успокоение, о котором я давно мечтаю.
Только громкая сирена приводит в чувство. Откидываю от себя упертого пацана, которому разбил губу и бровь, по крайней мере при свете фонарей виднелись лишь минимальные травмы, толкаю Стёпку, и он без слов понимает, что пора сваливать. Мне категорически запрещено появляться в отделении полиции. Договор с маман никто не отменял. Пусть я чертовски на нее зол, но оставаться без угла сейчас не прельщало, тем более оставлять Маруську.