И я, как на духу, выпалила:
– Хочу мороженого!
– Сейчас принесу… – и Ванда, взяв из моих рук стакан, вышла за перегородку.
«Ужас! Так вот какой будет моя жизнь!» – и перед моим взором возникли картины: меня куда-то ведут на поводке, меня кормят из миски, мягкий уголок с подстилкой, руки Мишеля, лапающие мое тело.
– О нет… – простонала я.
И тут вошел Мишель, в его руках я увидела…
– Это что? – спросила я, инстинктивно отодвигаясь от него подальше.
В руках старый мяур держал ошейник. Нежно-розовый, сделанный, по всей видимости, из кожи, он был «украшен» блестящими шипами. В другой руке был длинный поводок, тоже розовый.
– Подставь-ка шею,– противно улыбаясь и, пялясь на меня во все глаза, прошептал Мишель. – Ну, не бойся, милая, я не сделаю тебе ничего плохого.
– Но это же – ошейник?! Зачем?! – возмущенно закричала я. – Я не животное! Не надо!
– Зачем ты ее пугаешь? – слава богу, на мой крик подоспела Ванда, она несла вазочку с мороженым – белыми шариками, посыпанными желтыми крупинками сахара.
– Я думал, что пора бы ей привыкать.
– Ты совсем из ума выжил! Зачем пугаешь Мелиссу?– отдавая мне мороженое и убирая из рук Мишеля ошейник, Ванда присела рядом и дотронулась до моих волос. – Успокойся, девочка. А ты, – обратилась она к Мишелю. – Иди и займись своим смортвизором!
К моему облегчению, старик не сопротивлялся; подмигнув мне, он исчез по ту сторону перегородки. Я же осталась сидеть рядом с Вандой, нервы мои были напряжены до предела. Но, помня наш утренний разговор, я не пыталась что-то у нее просить.
– Кушай, Мелисса. Попробуй, как тебе? – мило улыбалась мне мяурка. – Если понравиться, я закажу много всяких сладостей. И в скором времени ты превратишься в пышку!
Лизнув мороженое, я почувствовала на языке его приятный вкус. Но последние слова кошки заставили мое сердце дрогнуть в предчувствии безысходности.
Переведя взгляд к окну, я вдруг увидела Миурга. Он стоял, вытянувшись во весь рост, и сосредоточенно смотрел куда-то вдаль. Во всей его стати я прочла растерянность и внутреннюю борьбу. Ванда проследила за мом взглядом и, нехорошо улыбнувшись, сказала:
– Что, понравился? Мой сын красавчик, каких только поискать! Да и тебя я понимаю, ты ведь еще совсем молоденькая самка. К тому же твои лопоухие ушки, и этот взгляд…
– Да вы не то подумали… – возмутилась я, но Ванда меня, казалось, не услышала. Ее глаза просто-таки посоловели от восхищения своим сыном, и она, с нежностью глядя сквозь стекло, продолжила его нахваливать.