Что касаемо моего будущего,
становиться профессиональным ходоком по Пустошам я не собираюсь. По
большому счету, я уже обеспечил себя деньгами на всю оставшуюся
жизнь. Теперь реализовать монеты Герека по-тихому без ажиотажа и
можно жить поживать, да добра наживать. Например, перебраться в
столицу… Да, совсем запамятовал, я ведь аж целый князь, пока
неофициально,, но по факту таковым являюсь. Интересно, каким
образом родную бабку Ивана Силаева урожденную княгиню угораздило
оказаться в этой глухомани?
Любопытство не порок, хоть меня, как
Игоря Ветрова, этот вопрос не должен особо интересовать. Однако,
поскольку в данный момент я на правах вселенца занимаю свободную
телесную «квартиру», мне необходимо разобраться во всех тонкостях,
относительно нового обиталища своей духовной сущности.
За коробкой с документами сгонял в
подвал. При этом в очередной раз отметил для себя, насколько
удобнее стало перемешаться в пространстве на двух здоровых
ногах.
Высыпал на стол бумаги и начал
знакомиться с их содержанием. Просидел до самого вечера, даже
увлекся процессом изучения. Вся имевшаяся в моей голове информация
об усопшей Семирамиде ограничивалась воспоминаниями реципиента. А в
памяти Ивана эта женщина была воплощением эдакой мегеры, вечно
чем-то недовольной и ужасно ворчливой.
Однако, ознакомившись с дневником
Семирамиды Львовны, я понял, что с моей бабкой не все так просто.
Ну влюбилась девица по самые уши в прохожего молодца по имени
Серафим. На взаимных началах, разумеется. Ну сговорились молодые
люди сбежать куда глаза глядят. Чистой воды романтѝк, впору пьесу
писать, типа, нет повести печальнее на свете… Вообще-то, вариант с
Ромео и Джульеттой тут в принципе не канает. До поры до времени в
жизни беглецов все было вполне безоблачно и радостно.
Печаль для женщины наступила после
того, как её родной горячо любимый Серафимушка не вернулся из
Пустошей, куда в составе опытной ватаги подался на заработки.
Осталась совсем еще молодая женщина с малым ребенком на руках и
практически у разбитого корыта. При этом в её дневнике я не нашел
ни строчки сожаления о загубленной по девичьей глупости жизни. Все
удары судьбы она принимала с завидной стойкостью и достоинством.
Несмотря на катастрофическую ограниченность в средствах, ей удалось
поднять на ноги единственного сына.