Г. Саралидзе: В перечислении я не увидел пока жесткости. Феликс-то был «Железный»…
А. Гаспарян: Жесткость на самом деле придет в 1918 году, после убийства Урицкого. Я просто внимательно смотрел первые документы ВЧК…
Д. Куликов: Потом покушение на Ленина.
А. Гаспарян: Это уже потом… Я могу сказать, что это «роман о трех мушкетерах». Они все были такими романтичными. То есть поймали спекулянта, с ним обязательно надо было провести воспитательную работу и объяснить, что сейчас пролетарская революция и что все будет хорошо. Его отпускали, через три дня следующий патруль его задерживал, и им занимались по новой. Надлом наступает, когда убивают Урицкого. По сути, им не оставили другого варианта.
Г. Саралидзе: То есть ты считаешь, что это приобретенное? А у меня было ощущение, что Дзержинского туда как раз и выдвинули, потому что он был бескомпромиссным человеком в этом смысле.
А. Гаспарян: Нет, нет, нет. Троцкий тоже был бескомпромиссным, однако когда он руководил НКИДом, их к стенке так не ставили. Это потом уже происходит разбор полетов – я имею в виду 1919 год, – когда ЧК начинает раскрывать первые масштабные заговоры против советской власти и ниточки тянутся к старому чиновничеству. Мы можем вспомнить, как потом косой прошли по всем наркоматам. До этого подобного не было. До этого – романтики революции. Однако идет война, а Гражданская война – это самая страшная война из тех, которые вообще могут быть, потому что это война тотальная, на уничтожение, когда одни ставят задачу уничтожить других целиком и полностью… Не надо думать, что чекисты находились в безвоздушном пространстве, не знали, например, про решение Особого совещания при Деникине, согласно которому каждого члена партии, равно как и всех сочувствующих большевикам, надлежало расстреливать, то есть для тебя выбора уже не было. И ты видишь: вас начинают убивать, значит, революция должна быть действительно жесткой. Другое дело, что были люди, которые эту жесткость и даже жестокость сделали своей единственной догмой в жизни. Есть еще такой момент, о котором не любят вспоминать: уже с конца 1919 года, когда в Советской России начинают разрабатываться нормативные акты, Ленин требует подобного рода публику расстреливать как позорящую революцию. И мало кто знает, сколько потом таких следователей ВЧК отправились в тюремное заключение либо были поставлены к стенке за совершенные преступления. Если в 1920-х годах об этом еще говорили, то в 1930-х никаких прегрешений не было, а начиная со времен Михаила Сергеевича Горбачева ничего хорошего никто из чекистов не сделал. Се ля ви.