Камилла отступила в сторону, а рослый темноволосый обладатель кулака наклонился и рывком поставил Фарнесса на ноги.
– Ну, что скажете? – спросил незнакомец. – Ошиблись вы или просто не мужчина?
Толстяк дрожащими пальцами ощупал разбитую губу.
– Боже милостивый… Вы же Блэквуд? Чертов Блэквуд!..
– Сам знаю. Извольте отвечать на мой вопрос.
– Ошибся, – пролепетал Фарнесс. – Я ошибся…
– В таком случае предлагаю вам извиниться, – продолжал Блэквуд тем же тоном, каким просил бы еще карту, играя в «двадцать одно».
– Я…
– Не передо мной. Перед дамой.
Фарнесс перевел взгляд на Камиллу.
– Приношу свои извинения.
– За… – подсказал ее спаситель.
– За… то, что оскорбил вас, миледи.
– Вот и славно. – Легким, но явно ощутимым толчком неизвестный отправил Фарнесса в объятия мистера Джейкобса. – Мне тоже уйти? – добавил он, наконец-то обратившись к Камилле. Его светло-карие глаза – под одним красовался поблекший, но еще заметный синяк – пристально смотрели на девушку.
Подавив внезапное желание пригладить волосы, Камилла покачала головой:
– Нет, сэр. Если поединков больше не будет, я не стану вменять вам в вину защиту моей чести, хотя это и было необязательно.
Губы Блэквуда дрогнули в улыбке.
– Благодарю вас. Полагаю, что защита чести леди не может считаться легкомысленным поступком.
Только теперь Камилла заметила, что небольшая толпа, образовавшаяся вокруг них, уже расступилась, а на освободившееся пространство вышла Диана – леди Хейбери.
– Я не потерплю в моем клубе кулачных боев, – заявила хозяйка заведения, не обращая внимания на мистера Фарнесса, которого как раз в этот момент выводили за дверь. – Чей вы гость, сэр? – спросила она, внимательно глядя на незнакомца.
– Мой. – Герцог Гривз вышел из толпы, держась так невозмутимо, словно разговор шел о погоде.
– Леди Хейбери, позвольте представить вам Китинга Блэквуда. Китинг, познакомьтесь с владелицей этого заведения, леди Хейбери.
Боже мой! Камилла невольно попятилась. Она ведь просто хотела уберечь себя от пальцев неприятного ей человека. Но теперь здесь и Диана, и герцоги – и всплыл вопрос о том, кому принадлежит клуб… Лучше бы она просто смирилась с оскорблением. Ведь в конце концов, из всех здешних девушек она в наибольшей степени пала в глазах общества. За ее спиной – и даже ей в лицо! – говорили ужасные вещи, стоило ей выйти за двери клуба, и даже в стенах этого святилища следовало время от времени ожидать подобной грубости.