Однако здесь же, в столице, Булгакова начинает настигать чувство отстраненности от устоявшейся к тому времени пролетарской политической системы. Чем больше он развивается душевно и профессионально, тем больше начинает чувствовать себя чужим и по причине того, что не родился в Москве и что самое главное, потому что психологически и культурно не вписывается в царящие в литературной (и не только) Москве «твердолобые» порядки. В его записках и репликах все чаще проскальзывает сожаление о том, что подавляющая часть прослойки интеллигенции была беспощадна вырезана (в том числе буквально) взявшим власть коммунистическим режимом. И чем дальше, тем все более явственно становятся заметны эти нотки и в его полноформатных произведениях. В «Дьяволаиде» герой противопоставлен бюрократической системе, в «Роковых яйцах» показана нерасторопность и косность мышления новых большевистских чиновников, а запрещенная в последствии на многие годы, повесть «Собачье сердце» и вовсе бьет крупнокалиберными орудиями (устами Профессора Преображенского) по самым больным местам установившегося режима, идеалы и главное методы которого становятся Булгакову все более и более чужды.
Ответ оскалившейся системы, почувствовавшей, что Булгаков «не наш» не заставил себя ждать. Пролетарские драматурги и несметное число критиков начинают ревностно относиться к успехам молодого писателя и решают предпринять все меры, чтобы его первые пьесы сняли с проката, а вновь написанные вовсе никогда не увидели свет.
Здесь же, в Москве, в 1924 году Булгаков переживает тяжелое расторжение брака со своей женой. Спустя еще один год его новой супругой становится Любовь Евгеньевна Белозерская. В этом году также выпускается пьеса «Зойкина квартира», а затем и переработанная версия «Белой гвардии» в формат драматургии – «Дни Турбиных», которая неожиданно начинает пользоваться большой популярностью у жителей столицы. Она ставится во МХАТе по личному указу Иосифа Сталина, который также часто и сам был ее зрителем.
Однако советская пресса в целом не одобряет труды Булгакова и, не смотря на относительную благосклонность первого лица, продолжает атаку на молодого писателя. Нападки усиливаются с каждым годом, а Булгакову, с его весьма мнительным характером, становится все сложнее достойно сдерживать их.