- Ты как будто меня не слышишь! Я же
говорю, здесь к этому относятся вполне спокойно. Нравы такие! К
тому же ты забываешь об извечной крестьянской прижимистости. Каждый
медяк – это деньги! А уж если «серебряк»!!! Когда проходит ярмарка,
Бруно набирает дополнительную прислугу - как мужчин, так и женщин.
Мужчин – в работники на конюшню, по двору и прочее. Женщин – в
подавальщицы, в горничные, на кухню. И что ты думаешь? Из женщин
выстраивается целая очередь! Толстяку еще и отбирать приходиться!
Да и в Подорожках, это деревня, в которую мы сейчас едем! – пояснил
Филип, - Ярмарки проходят именно здесь! В Подорожках многие этим
подрабатывают. Деревня стоит на тракте в Луку, столицу
маркграфства, а потому здесь проезжающих куда как больше, чем в
других селах и деревнях в окрестностях.
Плехову вспомнилось, что и в реальной
истории что-то подобное попадалось. И Радищев в своем «Путешествии»
что-то подобное писал; и про обслугу богатых домов в Петербурге до
революции, в большинстве своем набираемой из чухонских
деревень.
«Насколько я помню, про эстонок и
латышек писали: «На корову в приданое зарабатывают!».
- А что… в других провинциях нравы
тоже легкие? – стало интересно Плехову.
- Э-э-э, нет! У алеманов – куда как
строже! Там нравы ближе к вашим, нордлинговским. Веселые девки есть
везде, но уже не так – в открытую. У галлов это распространено, но
там… немного по-другому. Там люди воистину жадные! Вроде и веселые,
но… ради самого процесса девка к тебе на сеновал не придет!
Обязательно монету потребует. Да там в деревнях, если мошной
позвенеть, бывает, и мать свою дочку за руку к гостю притащит!
Жадные там люди. Жадные и не такие легкие и веселые, как здесь.
- А у вас… ну – откуда ты родом, в
Иберии, с этим как? – спросил Кан.
- У нас… у нас совсем плохо! Нет,
так-то веселые вдовушки есть, и жены, бывает, мужьям рога ставят.
Это – не редкость. Но все – втайне. Иначе община заклюет, люди
ославят или вообще из селения изгонят! – заметно нахмурился
Филип.
«Похоже, у него там что-то произошло.
Как-то он близко к сердцу мой вопрос принял!».
Тем временем дорога петляла между
деревьев: то поднималась на небольшие холмы, то снова скатывалась
вниз. Разговаривая с магом, поглядывая по сторонам и любуясь
природой, Плехов как-то незаметно приноровился к движениям лошади –
приподнимался над седлом, пружиня ногами, когда лошади с холмиков
припускали легкой рысцой; покачивался в такт ее шагам.