– Айнурис. Это был чертов Айнурис, – пролепетал
пленник.
– Айнурис, – покачал головой толстяк. – Чертов сукин
сын! А ведь я ему доверял. Сколько раз он просил помощи у меня, а Бэкс? Ответь!
– Я не знаю…
– Зато я знаю. Три раза! Три чертовых раза я ему
помогал. А он… – толстяк поморщился и покачал головой. Шумно выдохнул и хлопнул
по спине Коупленда. Сказал: – Заканчивай с ним, Коуп.
– Но мистер Шерроуз! Вы же обещали! Вы обещали, что
меня больше не тронут! – в ужасе залепетал бедолага.
– Не ври, Бэкс, я тебе этого не обещал. Я сказал,
что Коуп тебя пожалеет. Ах, черт, совсем забыл! Коуп же не умеет жалеть.
Извини, Бэкс, сегодня тебе не повезло, – театрально развел руками толстяк и
двинулся к лестнице. Начал удивительно быстро для своей комплекции подниматься
по ступенькам.
Коупленд поднял руку с бластером, направив дуло на
Бэкса.
– Коуп, нет, пожалуйста! Я сказал все, что знал.
Айнурис заплатил мне, это правда, но я хотел сдать его мистеру Шерроузу. Я
просто не успел.
– Надо что-то сделать, Шой, – произнес Виллис. – Я
не могу смотреть, как он убивает людей. Мы должны остановить его.
– Мы видим его старые воспоминания. Эти люди уже
давно мертвы, – сказал я.
– Но ты же как-то остановил меня. Ты не дал
повториться моим воспоминаниям.
– Да. И для этого мне пришлось кричать изо всех сил,
– проговорил я и выкрикнул: Коупленд, остановись!
Лицо заключенного, которого я знал спокойным и
крайне флегматичным человеком, не изменилось. Он не услышал меня.
– Коупленд, твою мать! Коупленд! – еще громче
прокричал я, и обратился к напарнику: – А ты чего молчишь, Виллис? Помогай!
Выстрел. Тело, привязанное к столбу, обмякло, голова
завалилась набок.
– Не успели, – вяло констатировал Виллис.
Пространство озарила яркая вспышка, декорации вновь
сменились.
Теперь мы переместились в типовую жилую ячейку без
окон, но с видеостеной, транслирующей захватывающие городские пейзажи. Коупленд
стоял посреди комнаты, в которой царил страшный бардак. Всюду валялись вещи,
разломанная мебель и бытовые приборы. Перед Коуплендом стояло два стула, к
каждому из которых было привязано по человеку с тряпичными кляпами во рту. На
стуле слева сидела молодая женщина, справа – средних лет мужчина. Лица их были
привычно окровавлены, одежда изодрана. Девушка тихо рыдала, мужчина молчал.