– Башка разламывается по дикому, – жалуюсь доктору.
– Так тебя не слабо по ней огрели, – выражается не совсем медицинскими терминами.
– Чё всё так плохо? – тоже гружусь за компанию.
– Не у тебя, – машет разочарованно рукой. – Алексей, которого избили на днях, всё ещё без сознания, – неожиданно делится своими переживаниями. Тут же вспоминаю про свой дар – уметь нравиться всем без исключения.
– Это брат Ники? – уточняю. Михалыч молча кивает. – Вот уроды! – добавляю, с понтом ему это поможет. Но пацана реально жалко. С нисхера “под пресс” попал.
Пришибленный док ставит мне укол, предупреждая, что я сейчас вырублюсь. Обещает при этом, что завтра мне должно полегчать.
Сознание затухает вместе с мыслями о Лёхе из соседней палаты.
Очухиваюсь только на завтрашний день, когда на улице уже светло.
В голове всё ещё шумит, но боли не чувствую.
– Как Лёха? – спрашиваю, как только Михалыч заходит ко мне в палату. Он качает отрицательно головой в ответ и отводит глаза.
Все свои проблемы отодвигаю на задний план и думаю про малого.
– Вчера вечером Роман звонил, спрашивал, как ты, – говорит Михалыч.
– Да чё со мной будет, – хмыкаю, не скрывая недовольства, снова вспоминая, как я здесь оказался.
– Можешь вставать, но сильно не геройствуй, – предупреждает наш врач.
– Скажите мне, когда Лёха в себя придёт, а то я тоже подганиваю за него, – прошу неуверенно, потому что даже не знаю пацана.
Михалыч впервые улыбается и обещает мне первому рассказать хорошую новость.
Начинаю подниматься только после ухода дока.
Голова дико кружится, но я всё равно встаю. Знаю уже, что если продолжу дальше лежать, то будет хуже.
Похожее я испытал уже на собственной “шкуре”, когда очухивался на зоне, после очередной, почти ежедневной выдачи “звездюлей”.
Прессовали меня жёстко, но не убивали. Хотели сломать меня изнутри. Но я каждый раз поднимался, чтобы не доставлять этим мразям удовольствия.
Медленно хожу по пустой палате и через пару часов выхожу в коридор.
В этот момент из соседней палаты выходит Михалыч с телефоном у уха и с улыбкой до ушей.
Догадываюсь сразу, что главный пациент, из-за которого вся больница и не только, на ушах стоят – наконец-то очухался. И сам выдыхаю с облегчением.
Естественно я в курсе, что Нике Михей ничего не сделал и это потому что Клим с Бодрым во время успели.