Короткий
привал после полудня также не отличился гостеприимством торговца и
его семьи. Они ели отдельно, и судя по тому, как строго следила
мать семейства за тем, чтобы отпрыски не взяли лишний кусок, со
средствами у торговца и в самом деле не густо.
Джастер на
привале возился с лошадью. Странно, что он этим занимается. Говорил
же, что не слуга…
- Вы не
пожалеете, что наняли его, госпожа ведьма.- Торговка правильно
истолковала мой взгляд. – Для «пса» он на редкость вежливый и
обходительный! Берёт он очень, очень дорого, но поверьте, вы не
пожалеете!
От таких слов
я чуть не поперхнулась, но к счастью, госпожа Пиночи отвлеклась
дать подзатыльник расшалившимся близнецам, и не заметила моего
удивления.
Это Джастер-то
вежливый и обходительный?!
Да я тогда…
м-м-м… герцогиня? Нет. Королева!
Очень дорого
берёт… Интересно, сколько? Неужели целый «бутон» за пять дней? Хотя
какое мне до этого дело? Мы с ним не об этом
договаривались…
К концу дня я
устала не столько от дороги, - лошадка брела неспешно, а колея не
страдала обилием выбоин, - сколько от общения с госпожой Пиночи. И
втихую завидовала Джастеру, который шёл далеко впереди, проверяя
дорогу. Я сильно подозревала, что он просто пользуется своим
положением «пса» и таким образом избегает людского
общества.
На ночь мы
остановились на какой-то полянке, которую нашёл наш проводник и
охранник в одном лице. Торговец и его семейство наскоро поужинали
всухомятку, снова не предложив мне угощения, и сразу устроились
спать, даже не распрягая уставшую лошадь. Джастер же сидел в
стороне от лагеря, под деревом, и не обращал на нас никакого
внимания.
Весь день для
меня оставалось загадкой: на самом деле он отнёсся ко мне, как к
ещё одному нанимателю, или изображал это равнодушие при
посторонних? Как-то не верилось в его холодность после волшебной
ночи.
Но то, как он
вёл себя утром, когда мы были в комнате одни...
Я грызла
лепёшку с сыром, запивая водой, когда Джастер встал и направился к
телеге. От внезапного волнения, что он идёт в мою сторону, сердце
забилось как у зайца, и я чуть не уронила еду в траву, не зная, что
ему сказать.
Однако воина
интересовала не я, а лошадь. В густеющих сумерках мужчина потрепал
её по шее и начал возится с упряжью. Лошадь тихо фыркнула и
потянулась губами к светлой шевелюре.