– Не думаю, что тебе подойдет бокс, – наконец говорит Феликс и
отпускает мою руку, откидывается на спинку стула и окидывает меня
взглядом, прикидывая, что мне подойдет. – Но у нас есть беговая
дорожка.
– Думаешь, я не находилась за день?
– Днем мы ходим неправильно, с перерывами. А тут – просто
входишь в поток и движешься… Давай, Марго, я жду тебя в зале через
десять минут. Оскар! – Феликс оборачивается в сторону кухни. –
Поужинаю позже.
Похоже, мне не отвертеться, но спорить настолько лень, что я
просто иду в свою комнату переодеваться. Пусть будет так, как он
захочет, лишь бы не было идиотских комментариев о том, что я худая,
как доска.
***
Не знаю, что заставило меня пригласить Марго на тренировку.
Чувство вины, которое грызет меня всю эту неделю?
Она выглядит неопытным котенком, который еще не знает, что его
приютили в семье живодеров. И она совершенно точно не догадывается,
о чем мы договорились с ее отцом… После понедельника, когда я
увидел в ней не просто избалованную принцессу, а настоящую
серьезную женщину, готовую принимать правильные решения, я уже не
могу смотреть на нее как прежде. Пусть это и не любовь всей моей
жизни – и вообще не любовь! – но она определенно не заслуживает
того, что ей уготовил Егор Васильевич.
Может, если я хотя бы попытаюсь сделать ее пребывание в доме
чуть менее несносным… Черт, я что, ее жалею?
Марго заходит в зал, как и обещала, через десять минут после
нашего разговора. Я уже разминаюсь на беговой дорожке, но снижаю
скорость и уступаю место – не думаю, что моя неспортивная жена
доберется сегодня хотя бы до чего-нибудь, кроме дорожки. Не похоже,
что она горит желанием заниматься, пришла сюда скорее по
принуждению.
– Скорость выбирать здесь. Походи на шестерке, потом, если будут
силы, добавь до девятки и пробегись. Если хочешь, можешь сделать
вот тут небольшой наклон. Девчонки такое любят, это полезно для их…
– Мой взгляд падает на ее пятую точку. В обтягивающих черных
велосипедках Марго уже не выглядит такой уж худышкой. Подкачаться,
конечно, не мешало бы…
– Ты что, пялишься на меня? – оборачивается она, еще не запустив
дорожку.
– Ты же моя жена, – кривлюсь я. – Имею право. Тоже можешь мной
полюбоваться, если хочешь.
Все-таки я отворачиваюсь от нее и иду к груше. Здесь она больше,
чем в моей спальне, и выдерживает нормальные удары. Там – больше
для выпуска гнева, здесь же – чистый спорт.