Она получилась на славу. Огромная, глубокая, с торчащими из дна
кольями. Исполинский крокодил в такую влезть должен с запасом.
Сверху ее хитроумно заложили бревнами и привязали к ним веревки.
Если потянуть, вся конструкция обрушится, и тот, кто будет на ней
стоять, незамедлительно полетит вниз. Все засыпали землей и
песочком, замаскировали. Если крокодил не семи пядей во лбу, то
ничего не заподозрит.
Вдоль ямы, справа и слева, столбы с факелами, совсем как
фонарные вдоль федеральной трассы. Последние столбики аж в воду
поставили, чтоб крокодильчик ненароком не заблудился, а полз
проторенной дорожкой прямиком к жертвенному камню.
И барабанов сотню наделали. Точнее, из-за отсутствия времени
вместо них придумали использовать пустые деревянные бочки, но удар
по ним звучал гулко и громко. И зловеще, добавил я про себя, угрюмо
оглядывая эту мрачную сцену, в которой волею злодейки-судьбы мне
предстояло сыграть главную роль.
...Скотина Милон долго ждать себя не заставил. Нашел меня под
деревцом, не скрывая довольной улыбки. В руках – какая-то кружевная
тряпка, похожая на тюлевую занавеску.
– Извольте примерить! – хитро произнес он.
– Это что? – содрогнулся я.
– Ваше вечернее платье! Сарафан для свидания с крокодилом.
Нет, что-нибудь я с тобой все-таки сделаю, думал я, поглядываю
на сутулую Милоновскую спину, вслед за которой я шел в
палатку-примерочную. Придумаю что-нибудь такое, по сравнению с чем
зеркальный фокус покажется ерундой. Дай только сегодняшнюю ночь
пережить.
– А почему оно такое короткое? – завопил я, увидев свое
отражение в платье.
– Действительно! – согласился Милон, – почему! Ведь оно должно
быть еще короче! Всего на десять сантиметров выше коленок –
крокодила этим не возбудить!
И, прежде чем я успел что-то сказать, он схватил ножницы и
отчекрыжил внизу широкую полосу.
– Вот, так гораздо лучше! И еще надо что-то сделать с
волосами.
Милон извлек из сундука парик и напялил мне его на голову.
Теперь я блондинка с косой по пояса.
– Косу-то ты вперед, не прячь красоту такую, – посоветовал Милон
и перекинул мне ее со спины на грудь. – Вот, так гораздо
лучше...
– И, кстати, о груди... маловата она! – проговорил он, отойдя на
шаг и посмотрев на меня, словно художник на картину.– Деваха ты
ширококостная, а грудью не уродилась.