В голове пронеслась мысль, что он решил тут спрятать клад.
Оставить сундук с золотом и бриллиантами до лучших времен. А что,
логично. Поэтому я залез в дупло (оно оказалось настолько большим,
что я мог стоять не сгибаясь, во весь рост), и при свете все еще
горящей спички как следует осмотрелся.
Увы, ничего. Никакого таинственно поблескивающего ларца я не
обнаружил и собрался вылезать, но, подумав и преодолев
брезгливость, заставил себя пошарить в карманах мертвеца и кое-что
нашел: маленький, расшитый цветными нитями мешочек, полный крупных
семян, прибор, по виду напоминающий средневековый компас с
открывающийся крышкой, круглый кусок мутного хрусталя и…
И рогатку! Классической рогатской формы. Не какая-нибудь
спортивная с упорами в предплечье и лазерным целеуказателем, каких
нынче полно в охотничьих магазинах, а вот прямо-таки
старохулиганского вида, из какой пионеры прошлого века били окна
любимых школ.
Вырезана из дерева, скорее всего, из дуба. Резинка у нее – не
резинка, а каучуковая веревка. Посередине ее – крепко потертый
кусок кожи. К рогатке прилагался мешочек, наподобие того, что был с
семенами, но попроще, не расшитый узорами, а внутри него хранились
стрелятельные камешки.
При виде рогатки я покрылся испариной. Если бы я зашел в лифт и
обнаружил под ногами кобру, то, наверное, у меня случилось бы
меньше эмоций. Пришлось стискивать зубы и приказывать себе не
поддаваться слабости. Есть у меня малоприятные воспоминания,
связанные с рогаткой.
Все, больше ничего интересного.Я спустился на землю и несколько
минут шел от дерева с дуплом назад к реке. Подальше от мертвеца.
После всего, что со мной случалось в этом мире, пора уже перестать
быть таким впечатлительным, но у меня не выходило.
Я сел под дерево у самой границы леса. Передо мной расстилался
луг, за ним поблескивала река. Убитый птеродактиль валялся, по моим
прикидкам, в километре–другом отсюда. Добрались ли до него
падальщики, и не пойдут ли они рыскать по округе, подумалось мне.
Впрочем, так просто меня они не возьмут. Я уже не раз доказывал
себе и остальным, что чего-то стою.
Решив внимательнее рассмотреть найденные вещи, я начал с
компаса. Похоже, это действительно компас – под стеклом колебалась
тоненькая стрелка, указывающая острием на север. А еще там
виднелась стрелка вторая, почти такая же, но потолще, будто она
являлась тут главной. Смысл ее был неясен, а с внутренней стороне
крышки на меня мрачно взирал огромный нарисованный глаз – причем
нарисованный настолько хорошо, что становилось не по себе.