Сказав о рептилоидах, Миша вспомнил, что не сообщил мне самое
главное, а именно: этот мир – плоский, почти как блин, хотя и
потолще, а Солнце, Луна и звезды летают поодаль в космическом
пространстве. Чтоб океаны не стекли в космическую пустоту, по краям
Земли – ледяные стены. Люди живут на верхней стороне, а рептилоиды
– на нижней. Жили веками и тысячелетиями, друг другу не мешали, а
потом случилось страшное, и полезли ящеры наверх.
Нападают они теперь на города и поселения, грабят, вредят, хотя
наверху подолгу стараются не оставаться, не по нраву им
человеческий климат. И не только на славянский мир нападают, но и
на Европу, Азию, Африку, а дальше мир не исследован, что в нем еще
есть – неизвестно. Те рептилоиды, которые от меня убежали – не
основное их войско, а отряд, пробравшийся к лагерю людей через
подземный ход (рептилоиды – мастера копать). О том, что неподалеку
роют, должны были предупредить приборы, но они что-то не
сработали.
– Расскажи ещё, кто ты, откуда, и как сюда попал! – попросил
Миша. – Перепугал ты рептилоидов, ох как перепугал. Явился пред
войсками, как небесное божество.
– Что ты, не запомнил? Ну, хорошо. Жил я себе спокойно в своем
мире... а потом – р-раз, и я тут, – развел я руками я. – Мой мир
малость отличается от вашего. Много всяких механизмов, но у вас
воздух чище.
Потом снова коротко поведал всю историю своего появления здесь.
Миша опять выслушал, тараща глаза и периодически восклицая "не
может быть".
– А вот может, – сказал я, когда закончил.
– Ты посиди, я сейчас к Милону сбегаю, – сообщил Миша.
– Доложишь, что все нормально? – засмеялся я.
– Ага... что делать! Ты уж не обижайся.
– Да какие обиды!
И Мишка побежал к своему начальнику. Было видно, как он весьма
эмоционально и чуть ли не в лицах рассказывает ему услышанное от
меня. А этот Милон слушал молча, не шевелясь, прям как статуя.
Потом и Миша замер, стоя перед ним, закончив рассказ и ожидая
указаний. Через минуту Милон махнул рукой, и Миша стремглав побежал
обратно ко мне.
– Все хорошо, – сказал он, слегка запыхавшись, – идем. Милон
сказал, что ты "попа-данец", и о таких уже слышали, хотя живьем еще
не видали.
– Идем, – поморщился я, – только пожалуйста, произноси слово
"попаданец" слитно.
Милон вблизи оказался таким же неприятным, как и издалека. Нос
крючком, уголки рта недовольно опущены, рожа, будто у ее обладателя
зубы болят. И одет под стать: какая-то черная рубаха–полуряса.
Смотрел на меня так, будто я плохо сделал, что рептилье войско
разогнал. Хотя мне не привыкать. Видал таких в своем мире, и
неоднократно.