Я продолжила:
– Поэтому было принято решение, что
таких полезных мероприятий у нас будет больше. И они будут разные.
Под разные цели и задачи. Будут такие, для организации и выполнения
которых не нужно привлекать прям всю общину. И поэтому было решено
создать в общине группы, которые будут отвечать за те или иные
мероприятия. И вы, точнее мы – первая, экспериментальная, можно
сказать группа, за работой которой будут наблюдать старейшины
общины. Фиксировать все промахи и победы. Все затруднения. А потом
делать работу над ошибками. И уже по результатам будут созданы и
другие группы.
– Мы что, лабораторные крысы, чтобы на
нас всякие эксперименты проводить?! – взвилась
Белоконь.
– А почему мы? Что, в общине других
людей нету?! – завозмущался и Пивоваров.
– Пожалуйста, тихо! – опять хлопнула в
ладоши я. Белоконь вздрогнула и заткнулась.
А я продолжила:
– Итак. Отвечу на ваши вопросы. В
общине люди есть, – я повернулась к Пивоварову и адресовала ему
улыбку, – но первая группа, она – главная. На неё будут смотреть.
По её подобию будут созданы все остальные группы. И, соответственно
сюда отобрали лучших. Лучших специалистов, лучших профессионалов и
лучших личностей в общине.
Народ заулыбался. Им было приятно, что
их посчитали лучшими личностями и
профессионалами.
Только Пивоваров не мог
примириться:
– А вот всё равно не понимаю! –
растягивая слова, ехидно заявил он, – чем вот, к примеру Ефим Фомич
лучший? Он простой слесарь, насколько мне
известно.
– Я лучший слесарь! – взвился
Комиссаров, – и я на городской доске почёта, между прочим, десять
лет висел! Про меня и в газете даже писали! Не то, что
некоторые!
– Что значит некоторые?! Вы на что это
намекаете?! – закричал Пивоваров.
– Я не намекаю! Я прямо говорю! Не
нужно сто образований иметь, если толку нету! А можно и простым
слесарем быть и люди уважать будут!
– Это меня-то люди не уважают?! Меня,
заслуженного юриста СССР?! Да вы знаете…
– Тихо! – опять похлопала в ладоши я,
но тщетно, мужики завелись. Бабоньки походу тоже решили не
отставать.
Минут десять в комнате стоял такой
гвалт. Что не было слышно вообще ничего.
Распахнулась дверь и в комнату влетел
Всеволод. Вопли моментально смолкли.
– Что тут у вас происходит? –
озадаченно спросил он, – вы так кричите, что наш хор спеться не
может. Потому что они не слышат друг друга.