Мой ответ настолько не вписывался в каноны, что девушка замолчала, а потом недоверчиво рассмеялась.
— Пока нас не было, ты напилась?! Что за чушь ты несёшь?
Я приподняла брови, ожидая пояснения.
— Перед отъездом я сказала тебе прибраться у меня в спальне и выстирать мои вещи, потому что я хотела сегодня пойти в них к соседям. Но они грязные! И спальня грязная!
— Я собиралась ехать с вами, — напомнила я события ночи, — если бы я поехала, то как бы я прибралась в твоей комнате?
Мне хотелось посмотреть её реакцию на прошедшие события.
— Мы не собирались тебя брать! И ты это знала! И, вместо того, чтобы послушаться маменьку, ты украла одно из платьев Дризеллы и залезла в карету до того, как мы в неё сели!
А вот это уже интересно! Если она не врёт, то, получается, Золушка попыталась обманом поехать на бал? Украла платье? А как же мышки-помощники? Или они и стащили?
Но вместо этого я спросила другое:
— А почему вы не хотели меня брать? Разве на бал не должны были приехать все девушки на выданье?
— Так то на выданье, — внезапно раздался строгий, порядком раздраженный женский голос. Я резко развернулась и увидела высокую фигуру своей мачехи. Она была такой же угловатой, как её дочь, но при этом более высокомерной. — А ты, моя дорогая, уже стара для принца, ты не находишь?
Я вздрогнула и инстинктивно посмотрела, за неимением зеркала, на свои руки. Нет, они всё так же были молодыми и даже чуть припухлыми, что наводило на мысль, что Золушка до моего появления здесь не голодала.
— Почему же я стара? — посмотрела я на мачеху прямо. — Разве в приглашении указывались чёткие возрастные рамки, за пределами которых на бал ехать запрещено?
Леди Тремейн нахмурилась и широким шагом стремительно пересекла коридор, нависнув над моей невысокой, и в этом мире, фигурой.
— Ты странно разговариваешь, Мариэлла.
— Маменька! — возмутилась её дочь. — Мы же договорились называть её Золушкой! Она постоянно пачкает руки в золе, а потом громко рыдает, что её никто не любит, размазывая грязь по лицу. Не зови её по-другому!
— Помолчи, Анастасия, — поморщилась её родительница, рассматривая меня так, словно ожидая какой-то подлянки.
— Принцу нужна молодая жена, — наконец, медленно проговорила она, — а ты уже вышла из возраста, в котором есть шанс выйти замуж за знатного вельможу. Мариэлла, тебе уже двадцать один, но ты ведёшь себя, как ребенок. Неудивительно, что никто из соседей не пожелал брать тебя в жёны.