Значит, остаётся только смириться с неизбежным и попытаться
уснуть.
Тем не менее, спал мальчик отвратительно. Всю ночь ему снились
кошмары, огонь, кровь, обезумевшие люди, жаждущие убивать, и, под
конец, старик Кен, с перерезанным горлом, лежащий на полу дома
старосты. Под телом мельника растекалась красная лужа, в то время,
как всё вокруг медленно пожирало пламя.
Рэн с криком открыл глаза, сел, тяжело дыша, чувствуя, как спина
вся липкая от пота, и волосы тоже. Смахнув капли со лба, мальчик
огляделся. Другие дети ещё спали, но снаружи постепенно светало.
Значит, скоро снова в путь.
Тати пришли через час, напоили детей из старого, едва не
рассыпающегося, ведра, после чего вновь погрузили всех в
корзины.
По городу фургон петлял недолго, совсем скоро выбравшись через
ворота на тракт – Рэн понял это по увеличившейся качке и тихой
ругани возницы, проклинавшего «мерзкую западную дорогу».
Спать не хотелось, не после ночных кошмаров, и Рэн принялся
медитировать, кое-какие умения у него имелись, почерпнутые из
знаний Аррида. В состоянии медитации разум мальчика не одолевали
сомнения, страхи, надежды и планы. Он просто находился
нигде, свободный от всего. И это нравилось Рэну. К тому
же, как он ощутил, медитация позволяла ему оттачивать свой ум,
осмысливая кладезь информации, принадлежавший бывшему богу.
Конечно, детский мозг не способен был принять её целиком, но
небольшая часть оказалась весьма полезной для развития
ребёнка.
Если бы только у него был дар.
Воспользовавшись опытом Аррида, Рэн смог бы быстро и легко
расправиться с конвоирами, освободить детей и заняться тем, чем
планировал изначально – саморазвитием. Жажда мести за Аррида теперь
сплеталась с желанием прикончить Дорина, без угрызений совести
уничтожившего родную деревню мальчика. То, с какой легкостью купец
убивал сам и отдавал приказы, показало, что это далеко не первый
случай. Сколько ещё людей на счету торговца? Скольких детей он
оставил без крова и семьи? И почему до сих пор никто не свершил
правосудие?
И есть ли оно вообще в этом мире?
Рэн начал подозревать, что нет. Люди вроде Дорина были и в
Царствах, наживающиеся на чужом горе и считающие себя выше закона.
Аррид называл таких выродков падальщиками. И мальчик был с
ним согласен.
Однажды я смогу вырваться, и тогда найду тебя, Дорин. Ты дорого
заплатишь за всё, что сделал с нами,