Он подошёл, пытаясь вспомнить, на
какой странице тогда открыл. Кажется, 56.... А может, и нет. Он
поймал себя на том, что нервно грызет ноготь. Да, судя по всему, у
него неограниченное количество попыток, но... так не хотелось снова
умирать. Если бы он знал, как это больно и страшно, то никогда бы
не пошёл в военные. Там, в Сирии, глядя на умирающих товарищей, он
был уверен, что организм предпринимает всё возможное, чтобы сделать
этот процесс максимально приятным. Отсюда и туманные рассказы об
ощущениях легкости, встречах с почившими родственниками и свете в
конце тоннеля....
Впрочем, может так и есть. Просто
здесь у него ненастоящие – фиктивные – смерти, и поэтому...
Он взял в руки книгу. Если очень
постараться, то можно успеть. Сощурившись, точно пытаясь
отгородиться прикрытыми веками от губительного влияния книги, он
стал листать страницы стараясь уловить чёрные жирные цифры в
уголке. А когда уловил, то задержал дыхание и быстро глянул на
страницу.
Какой-то бред... страница 33.
223048
- Не было там двоек, - растерянно
пробормотал он, чувствуя, как рот и носоглотка торопливо и почти
безболезненно наполняются кровью.
Стараясь опередить смерть, он кинулся
к двери и глухо вскрикнул, когда на половине пути у него внезапно
сыграла кость в ноге, словно это и не кость, а сучок трухлявого
дерева, и переломилась.
На одной ноге он кое-как допрыгал до
замка и начал быстро крутить колесики. В кабинет заструился
серенький свет пасмурного дня.
Вторая нога хрустнула в районе
лодыжки, Игорь упал, скрежеща зубами от чудовищной боли, но
геройски продолжил ползти к вожделенному свету, чувствуя, как под
весом его тела одно за другим крошатся ребра... В приоткрытую дверь
он видел улицу, видел разметку, видел лениво гуляющее по асфальту
«Эскимо», но это все, что ему оставалось. Сил преодолеть порог у
него уже не было. В шее громко хрустнуло, наполняя голову звенящей
болью, и он...
...
... снова стоял в дверях кафе
«Березка». Карты, нарды, газетки. Люся икает над граненым
стаканом...
Все еще чувствуя в теле фантомные
отголоски только что пережитых страданий, он доковылял до стола,
забрал у девушки стакан и понюхал. Слава Богу! Не вода!
В три больших глотка он осушил его,
чувствуя, как по пищеводу и желудку разливается успокоительное
тепло. Сердце замедлило свой бег. Он сел и, пошарив трясущимися
руками по карманам, достал сигарету. Закурил, глядя в окно на
ненавистную улицу...