Внутри разлилось привычное тепло, спокойствие, уверенность в будущем,. Глаза сами собой закрылись - я погрузилась в глубокий, спокойный сон, убаюканная близостью и словами древнего варвара. Так случалось не раз.
Всякий раз пробуждаясь, первым делом глазами находила своего большого защитника.
Из-за перенапряжения день ото дня вампир выглядел так, будто кожу покрыли густым слоем мела, синие тени пролегли под глазами, веки покраснели, ногти и губы приобрели фиолетовый оттенок. Любой, полагающий, якобы нежить не устает, теперь убедился бы в обратном.
Страшно представить ощущения немертвого, в стационаре, где запахи свежей человеческой крови витали непрерывно.
Длинный коридор от моей палаты отделяла перегородка, верхняя половина которой была сделана из пластика, не менее прозрачного, чем стекло.
Мимо то и дело возили пациентов в операционную и обратно. Уверена, аромат «человеческого нектара» всех групп бил вампиру в нос так, как запах одеколона с духами в отделе парфюмерии с сотнями пробников.
Клыки айна ни разу не втянулись полностью. Хотя мне почему-то думается - причиной тому не только атмосфера. Он злился, часто и, в основном, безо всякого повода.
Работникам больницы, суетившимся возле подобно рою растревоженных пчел, приходилось только сочувствовать.
Прежде чем кто-то снимет показания приборов, прежде чем к моей руке поднесут хоть один шприц, прежде чем выпью хоть одну таблетку или капсулу, медсестры подвергались строжайшему допросу.
Дэл заставлял их буквально разжевывать – для чего нужно то или иное лекарство, то или иное исследование, та или иная установка. Порой раз по пять-шесть, пока не вникнет в суть досконально.
Большую часть специфических терминов айн не понимал, поэтому требовал объяснений на простом языке, буквально «на пальцах».
Спустя день, женщины, ставившие капельницы или делающие инъекции первым делом понуро брели к древнему варвару. Еще бы! Несколько раз айн буквально ловил их за руку, не давая выполнить работу и требуя объяснений.
Самые впечатлительные аж вскрикивали, чем зарабатывали грубую выволочку айна. Дескать, мне и так плохо, а всякие несознательные личности орут почем зря.
Через несколько суток, медсестры заходили в палату осторожно, медленно, опасливо косились на флавелльского сюзерена и понуро ковыляли к нему для доклада.